Понтий Пилат

Не спорю, Берлиоз с Маргаритой в постели не лежал. Но в стае он не посторонний, и его обезглавливание есть та первая наивернейшая нота, которая позволила обеспечить недостижимую мощь «Мастера…». В романе, из которого многочисленными авторскими редакциями не могли не быть удалены все лишние слова и детали, Берлиоза «пристраивают» под трамвай помощники королевы Великого шабаша, да и непосредственный исполнитель — вагоновожатая в красном платочке (знак принадлежности самой массовой по тем временам тусовке; иными словами, она — ведьма психологическая, стайная) в тот год подчинена Маргарите, пусть не в последней инстанции. Из всех этих деталей следует, что Берлиоза обезглавливала Маргарита. Не мужа и даже не любовника?!

Чтобы ответить на это возможное возражение, надо прежде ответить на вопрос: а что есть муж? Имеется в виду: что в иерархии отличает истинного мужа от низового мужа-партнёра? Разве роспись в некой учрежденческой учётной книге превращает того или иного мужчину в мужа архетипического — сосредоточение вихрей наисильнейшей страсти?

Уже сама форма вопроса подразумевает структуру ответа: архетипический муж — не результат оставленных в какой-то книге подписей, не случайный человек, подсунутый «заботливой» роднёй вроде матери королевы Марго. В общем случае муж случаен: просто пора замуж, девушка, как говорится, созрела, да и хочется ей тратить деньги самой — но ни архетипического мужа, ни, тем более, половинки она не встретила. В этом смысле Генрих не был мужем королевы Марго, как не был мужем Уны Пилат и не был мужем Маргариты её официальный супруг. И все эти мужчины закономерным образом сохранили свои головы.

Но если с отсечением головы любовникам королевы Марго и Уны всё понятно, они—«заместители» съеденного отца из протоорды, то в каком смысле Берлиоз — муж Маргариты?!!..

Тут надо ответить уже на следующий вопрос: а какова главная супружеская обязанность архетипического мужа? Главная — на самом деле, если отбросить всякие шуточки-прибауточки и внимательно присмотреться к жизни?

Главная обязанность отнюдь не альковного рода — и импотенты прекрасным образом женятся, а их вполне скотские жёны на удивление счастливы (на стайный манер). Для этого вполне может сгодиться и сосед, коими испытывающие известную потребность систематически и пользуются. Шекспировские Ромео и Джульетта — образы на потребу толпы, желающей узнавать свой опыт и свои мечты, затемнён, примитивен, а вот гениальный Михаил Булгаков в образах мастера и Маргариты явил страстную любовь в существенно более прорисованном виде. В стае идеальный муж должен быть прежде всего мастером — он должен структурированным особым образом враньём успокаивать боль преступных уголков души жены. Не важно, кто жена — наследница «императрицы» или всего лишь входит в её свиту. Одинокий (а следовательно, бредящий образом идеальной женщины) мастер написал роман-тьму об обстоятельствах убийства Христа — и Маргарита, как кошка, способная за тысячи километров разыскать хозяина, его разыскала в огромном городе. Ибо мастер выполнил эту функцию идеального мужа в иерархии.

Но ведь и Берлиоз выполнял ту же функцию! Пусть, как говорится, худо-бедно: он, как и мастер, образ Иисуса искажал, снижал Его роль в жизни каждого из людей в отдельности и всего человечества в целом, тем поступок префектессы оправдывая (на психологическом уровне). Берлиоз — недомастер, ибо услуживал королеве Шабаша менее изощрённо, чем мастер, — уж потомки-преступницы-то знают, что события на Голгофе происходили в действительности, и ещё как происходили!

В произведении, которое писалось двенадцать лет, которое претерпело восемь редакций, случайных слов и характеристик нет или их очень мало. Не случайно для отрезания головы был выбран главный из литераторов — председатель МАССОЛИТа, по тем «внешническим» временам — верхушка «внутреннической» иерархии, своеобразный главраввин — Берлиоз Михаил Александрович (не случайны ни «Михаил», ни «Александрович», ни «Берлиоз», ни даже его лысина). Для обезглавливания можно было выбрать любого — череп любого индивида функционально не стал бы худшей чашей для питья крови — но Булгаков из великого множества пишущих, искажающих образ Христа (и Истины вообще), выбрал именно вождя-«внутренника».