Понты и волшебство

— Знаю, знаю, сочувствую. Что я могу для тебя сделать?

— А что ты можешь для меня сделать, Тенгиз?

— Иван, ты же знаешь, для тебя я могу сделать все.

— На меня наезжают, Тенгиз.

— А что твой Андрюша?

— Испугался мой Андрюша.

— Ай, как нехорошо. Я говорил тебе, Иван, Андрюша — шакал. Ты слишком его к себе приблизил.

— Ты всегда был мудрее меня, Тенгиз.

— Ты льстишь старому человеку.

— Я слышал, у подольских сильная бригада.

— Ты же знаешь, Иван, на любую силу всегда найдется другая сила, еще сильнее.

— Ты сделаешь это для меня?

— Считай, уже сделал, Иван.

— Я у тебя в долгу, Тенгиз.

— Какие долги могут быть между нами? — спросил Тенгиз. — Ладно, выздоравливай, ни о чем больше не беспокойся. Тебе нервничать нельзя.

— Спасибо, Тенгиз.

— Увидимся еще, да?

— Непременно, Тенгиз.

Он положил трубку, я нажал на отбой и вернул Александру телефон. Мой зам удивленно на меня смотрел.

— Что вы только что сделали, шеф?

— Задействовал нашу последнюю линию обороны, — сказал я. — Решил все проблемы. Теперь вы сделайте для меня одну вещь.

На лице Александра промелькнула тень испуга. Боится, что я его попрошу освободить меня и раздобыть какие-нибудь носильные вещи. Не хочет быть пособником бегства больного из психушки.

— Что?

— Я сделал достаточно для нашего бизнеса, — сказал я.

На самом деле, даже больше чем достаточно. Минуту назад я подписал смертный приговор своим врагам. Леня Подольский уже покойник, да и Андрюша тоже. Тенгиз не из тех людей, кто бросается словами, и долго объяснять ему тоже не надо.

— Теперь вы ответите на мои вопросы.

— Хорошо, — с видимым облегчением согласился Александр.

— Как давно это со мной произошло? — сказал я. — И что, собственно говоря, это такое?

— Доктор говорит, вас нельзя беспокоить…

— Александр, я уже беспокоюсь. Когда это случилось?

— В день первого наезда подольских, шеф, — сказал он тихо. — Вас нашли на парковке рядом с вашей машиной. Вы лежали на асфальте, и мы подумали, что случилось худшее…

Знаю я, что они подумали. Что шеф задрал ногу и пописал не на то дерево, и мгновенно получил ответку. Но на такую оперативность подольские не способны.

— Как давно?

— Три недели, шеф.

— Какой диагноз?

— Шеф, я не…

— Вы знаете диагноз, Александр, — сказал я. — Не верю, что не знаете. Говорите.

— Э-э-э…

— Я все еще жду.

— Шизофрения, — выпалил он. — Вялотекущая, отягощенная кататоническим кризом или еще чем-то там.

— Бред, — сказал я. — Шизофрения — не ветрянка, ею нельзя заразиться, и она не начинается просто так. Должны быть симптомы.

Он виновато развел руками, как будто и в самом деле посодействовал развитию моего заболевания.

— Так говорят врачи.

— Меня проверяли? — спросил я. — Может, мне вкололи какую-то психотропную гадость?

— Нет, шеф, — сказал он. — Проверили сразу же, как только доставили вас сюда. Все чисто.

— Значит, я сам тронулся, — сказал я.

Александр промолчал. Любой комментарий с его стороны был бы нетактичным.

— Дать вам сигарету, шеф? — спросил Александр.

— Я бросил, — сказал я и заметил удивление в его глазах. — Да, ваш босс свихнулся настолько, что бросил курить.

— Шеф, — сказал он, — я пойду, мне надо…

— Идите.

Даже здесь, даже привязанный к койке, даже буйный сумасшедший, я все равно был его начальником. И только что при помощи одного телефонного звонка продемонстрировал, что даже из психушки способен контролировать ситуацию и решать возникающие проблемы. Александр никогда не был амбициозным и не метил на мое место, роль зама его всегда устраивала, и все же после сегодняшнего он дважды подумает, прежде чем решится на какой-нибудь неосторожный шаг.

Он трижды стукнул в дверь, и его выпустили. Проем оставался открытым, но за ним я успел рассмотреть массивную фигуру санитара. Для того чтобы прикрутить меня к койке, таких, как он, потребовалось бы штук шесть. На какое-то время меня оставили в покое, но я знал, что ненадолго.

Значит, это все-таки правда, отрешенно подумал я. Нет никакого другого мира, нет угрожающего ему Темного Властелина, нет Моргана, сэра Реджи и славного Кимли, нет Ущелья Рока и тайного прохода в горах, нет эльфов и нет моей большой любви. Все это лишь плод моего больного разума. В последнее время я дважды пришел в себя — значит ли это, что я иду на поправку? Но ведь шизофрения неизлечима, особенно вялотекущая, и приступ может случиться в любой момент.

Все мои приключения с того момента, как на своей заправке я встретил чудесный фантом, были сном, и ничем более. Очень реалистичным, очень правдоподобным, но сном. Перечитал я сказок в далеком детстве, вот как оно теперь повернулось.

Правая рука моя была свободна, Александр так и не решился прикрутить ее обратно, и освобождение от остальных пут было делом пяти минут. Распутав ремни, я осторожно спустил ноги на пол. Слабости от долгого лежания почему-то не было.

Я осмотрел свое бедро и особенно тщательно — место, куда вошла сталь Пожирателя Душ. Шрама не было.

Бред.

Но я никак не мог в это поверить. Слишком реальными были воспоминания, даже более реальными, чем вся моя предыдущая жизнь.

Бред.