Поп

81.

Партизанская вольница на востоке от Гдова набирала силу. С самолётов партизанам сбрасывалось оружие и боепприпасы, консервы и крупы, медикаменты и даже газеты. Парашютами забрасывались специалисты по взрывотехнике, снайпера, политруки-коммунисты. Железнодорожная ветка между Гдовом и Сланцами стала горячей для немцев. То и дело здесь уходили под откос и сгорали эшелоны с техникой, боеприпасами и живой силой, а из окрестных лесов поливали их свинцовые дожди.

Во многих таких боевых операциях побывал весной и летом Алексей Луготинцев со своими товарищами — Игорем Муркиным и Александром Табаком. Матёрые партизаны, они пользовались всеобщим уважением, стали командирами звеньев, многими заданиями руководили лично. Но хотелось им вернуться в родной уголок России, откуда в прошлом году их выбили кавказцы. Кто-то ведь должен был бить немцев там, где семьсот лет назад громил их князь Александр.

Из Москвы прислали новое начальство. И вот уже некто Невский, с важным видом осматривая партизанский лагерь, говорил Луготинцеву, Табаку и Муркину:

— А где у вас аварийные посты запасов продовольствия? Нету? Ну и ну! Непорядок. А ночные огни есть? Тоже нет? Полный хаос! Землянки у вас грамотно устроены, а вот вам ещё схема строительства чума. Чум — превосходная вещь. Пригодится. А вы кто, девушка?

— Я медсестра. Тамара Лебедева, — обозначилась та.

— Красивая, однако! Подобную медсестру полностью одобряю!

— Командир отряда Климов! — вышел навстречу Невскому Климов.

— Что же это вы, товарищ Климов, своих бойцов не обучили системе сигналов? Я сделал знак «Все ко мне!», никто даже не почесался. А если я вот так делаю, это что значит? — Он вытянул вперёд руку и так подержал. — Ну? Тоже не знаете? А это значит — «Вижу противника!» Ну ничего, я вас всему обучу, как грамотно вести партизанскую борьбу.

— А вы, собственно...

— Невский Наум Захарович. Назначен к вам в отряд комиссаром.

Такая фамилия понравилась ребятам:

— Ого! Невского нам надо!

— Давно ждём! — гоготали они.

— Поведёшь нас на Ледовое побоище, товарищ комиссар?

— Отчего же нет?

Радостно было слышать такое Луготинцеву.

— Поставьте конкретную задачу, товарищ комиссар. Предлагаю начать карательные акции против тамошних полицаев. Скоро немцев погонят на запад, эта сволочь уйдёт вместе с ними. А не хотелось бы.

— Не только полицаев, не только, — кивал товарищ Невский. — Там много есть и других фашистских прихлебателей. Но об этом потом. Важное сообщение: под Сталинградом, товарищи, одержана полная и сокрушительная победа. Ура!

— Ура-а-а!

В июле пришли хорошие вести о мощном наступлении в Центральной России — под Курском, Орлом, Белгородом.

— Пришло время и нам наступать, — говорил Луготинцев.

В начале августа партизанское командование дало добро на совершение рейда в район Чудского и Псковского озёр. В мобильную группу вошли Невский, Луготинцев, Клещёв, Табак, Муркин и ещё пятнадцать человек. Двигались от берегов реки Плюсы лесами на юг, мимо Шипилина, Горки, Полны, Низовиц, другой Горки, Ремды, Козлова. Наконец, добрались до Закатов. Ночью Луготинцев побывал у Торопцевых. Те приняли его как родного, ведь он теперь был сирота. Николай Николаевич подробно рассказал ему, где расселены полицаи Владыкина. Основная их база была в бывшем доме колхозного начальства, в котором в первое время по приезде в Закаты жил отец Александр. Ещё несколько полицаев жили в бывшем доме Луготинцевых, другая группа размещалась в соседнем доме.

— Только будьте осторожны, ребята, — попросил Торопцев. — Они сейчас каждого куста боятся. Немцы-то поговаривают, что и отсюда придётся им отступать. И прихвостни ихние чувствуют себя неуютно.

— Спасибо, Николай Николаевич, — говорил Лёшка. — Вы ведь мне как отец. Я Машу никогда не забуду. И ни на ком не женюсь.

— А вот это зря. Война пройдёт, женись обязательно. Хочешь, на моих женись — чем тебе Надька или Катька хуже Маши?

— Ладно, я подумаю.

В ту же ночь, перед самым рассветом, Табак и Муркин возле большого дома на улице Красной тихо сняли часового. Сразу после этого с трёх сторон партизаны быстро вломились в окна и вырезали всех шуцманов, из которых половина так и не проснулись, потому что были мертвецки пьяны. Некоторые успели только вскочить с кровати и тотчас получить нож под сердце. Четырнадцать предателей в считанные минуты дружно отправились в преисподнюю. А вот самого Владыкина в доме не оказалось.

— Не он. И это не он. И это не Владыкин, — говорил Луготинцев, осматривая трупы.

— Нету его тут. Жаль! Главного мерзавца-то и не порешили!

Учинив расправу, отправились продолжать пиршество.

Но когда партизанский отряд приблизился к дому, где родился и вырос Лёшка, произошло то, чего никто не ожидал. Там ночевали шуцманы Овшистко, Журавлёв, Петрик и ещё четверо, включая Владыкина, который накануне напился и крепко спал. Овшистко проснулся среди ночи в страшном смятении и завизжал, как поросёнок, которого идут резать. Бегая по комнатам, он будил всех и кричал:

— Убивать! Нас убивать идут! Убива-а-ать!