Поп Чира и поп Спира

Когда пришёл черед подхватить новому учителю и он громко запел, все повернули головы к левому клиросу, желая посмотреть, кто это поёт. Старый учитель, вскинув очки на лоб, пристально уставился туда же, а старый кондитер Лекса, покинув свой аналой, пробрался поближе к клиросу, чтобы лучше слышать и видеть этого, как он сам выразился, «сладкогласого», да так в продолжение всей вечерни и не вернулся на своё место — до того был очарован пением. «Истинно херувимский голос», — сказал он, выйдя из церкви. Да и сам поп Спира (был его черёд служить) удивился, услышав этот незнакомый голос, и выглянул из алтаря через северные врата, чтобы узнать, кто поёт.

Вот так-то во время вечерни и представился новый учитель своим будущим согражданам. Первый шаг и первое выступление всем понравились, очаровали всех, решительно всех, начиная с попа Спиры в алтаре и кончая ребятишками, что вечно торчат на колокольне или прислуживают в церкви и в алтаре, помогая Аркадию; ребятишки с топотом сбежались, едва прослышав, что приехал новый учитель.

Спустя полчаса всё село знало, что приезжий, который столь набожно крестился и при первом ударе колокола, и проезжая мимо Большого креста, как засвидетельствовали старухи, и столь франтовски повязывал платок, как рассказывали девушки, есть тот самый долгожданный учитель. Всё это с молниеносной быстротой разнесли по селу завсегдатаи колокольни — ребятишки.

По окончании вечерни учитель встретился с отцом Спирой в церковной ограде и представился:

— Петар Петрович, окончил семинарию, назначен учителем в ваше село и утвержден в оной должности. — Поклонившись, он приложился к руке батюшки, чем сразу его подкупил.

До сих пор отец Спира весьма осудительно отзывался о современных молодых людях, а в особенности не жаловал омладинцев[18], которые считали нужным всем говорить «ты»: ты, брат, ты, сестра; или: брат серб, сестра сербка. Впрочем, это ни у кого из попов в голове не укладывалось. Успокоившись на этот счёт, преподобный отец подумал про себя: «Благопристойный юноша! Вот и я таким же был!» — и продолжил громко:

— Очень приятно… Здешний священник Спиридон… Ну конечно! Могу себе представить, как тяжко вам было бросить всё и уехать сюда. Это вам не Карловцы — нет здесь ни изысканного общества, ни удобств. Это деревня, молодой человек, деревня. Трудненько вам придётся, пока не привыкнете, особенно если вы холостой. Женатому ещё так-сяк; но холостяку и вовсе плохо!

— О, что вы, что вы! Везде хорошо! — заверил Пера; он даже содрогнулся, вспоминая изысканное общество и свой утончённый образ жизни в Карловцах. — Знаете, как сказано: добрый пастырь не смеет думать о себе, он там, где овцы, то есть доверенное ему стадо. А я ведь, хе-хе, тоже в некотором роде пастырь, — заметил он с улыбкой, — буду пасти доверенное мне стадо — молодых и шаловливых козлят сего села.

— Да, да, воистину так, вы прекрасно изволили выразиться. Поначалу, как вы сказали, будете учить детей — пасти козлят, потом, если бог даст, станете священником и будете пасти богобоязненных овечек. Только не торопитесь, не торопитесь. Вы, конечно, думаете со временем принять сан или же нет?

— Ну разумеется. Это мечта и моя и моих родителей… Хе, но это зависит от случая, от счастья… если посчастливится дождаться, когда освободится подходящий приход…

— Вам бы, знаете, заполучить хороший, богатый приход, вроде нашего. Лучшего и желать не приходится. Вот, к примеру, мой почтеннейший приятель, отец Кирилл, взял дочь священника, своего предшественника, а потом, когда пришло время, прекраснейшим образом занял его место. Да и я тоже до того доволен, что не поменялся бы и с самим крушедольским архимандритом; уверен, что и мой преемник будет доволен не меньше.

— Э-э, мое дело ждать, — отвечает господин Пера, — а прочее в руках божьих!

— Конечно, конечно! Всё в руце божией. Однако все-таки… — мнётся отец Спира. — Слышали рассказ о том грешнике, что тонул и кричал: «Помоги, святой Николай!» — а святой Николай ему в ответ: «Эй, сынок, пошевели-ка и ты руками, а моя помощь не оскудеет!» Хе, так и тут! Всё в руце божией, это верно, но и сидеть сложа руки не следует. Хороший приход, прости господи, что добрая и красивая невеста. Кто смел, тот двух съел! — закончил отец Спира, бросая на юношу полный значения взгляд. Очень уж тот ему понравился. «Славный был бы священник», — думал Спира, а как хороший отец он и не желал большего счастья для своей Юлы, чем стать, подобно её матери, попадьей.

— Но это значило бы искушать господа бога, если бы я сразу пожелал такого. Нужно испытывать своё терпение, это наш долг. Я убеждён в этом, — заключил господин Пера.

— Ну-ну-ну! Всё это прекрасно, — заметил отец Спира, — знаю, что это чудесная христианская добродетель, но повторяю: не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня, это вам говорит священник. Как женатый человек, вы могли бы тотчас…

— Ах, извините, — прервал его господин Пера, — ещё нет, ещё нет…

— Что ещё нет? — удивился отец Спира (он прекрасно знал, что господин Пера не женат).