Поп-книга

— Ты закончила с отчетом? — я грохотал бутылками, сегодня было выпито больше, чем я ожидал.

— Да. Сейчас пойдем. — Что-то, происходящее в компьютере, Кате не нравилось: она видела на мониторе то, чего я постичь не мог. Тупо перебирал пустые емкости в полиэтиленовом мешке — их надо было выкинуть по дороге. В холодильнике лежали два литра (20×100 мл) спирта, купленного в аптеке: утром специально поехал нетрадиционным путем, дабы посетить лавку химикалий. Сгреб пузырьки и упаковал. Потом это сыграло не очень веселую роль.

Винда выдала прощальный сигнал.

— Все.

Мы вышли. Катя заперла дверь. Народу было немного, двенадцатый час. Подзасиделись сегодня.

Пошли к метро.

«Следующая станция…»

«„Владимирская“. Осторожно, двери закрываются! Следующая…»

«„Пушкинская“…»

«„Технологический институт“…»

«„Балтийская“…»

«„Нарвская“…»

«„Кировский завод“…Осторожно…»

Метрошная толпа не была прикольной. Когда-то мне было интересно наблюдать за людьми, теперь я потерял к ним интерес. Любовался Катей. Она ехала в мой район. Не ко мне, конечно, это было бы полной фантастикой, а к подруге.

На «Ленинском» мы вышли. Неторопливо побрели дворами. Очки, что ли, надеть? Так ведь и так темно. Спешить некуда. Наконец добрались до нужного дома.

— Спасибо, Яков, — сказала Катя, протягивая мне руку в пестрой рукавичке. О, почему я не заорал сумасшедше и не пустил себе пулю в лоб? Воображаемый ПМ уже начал материализовываться в кармане.

— За что? — мне уже хотелось блевать, по крайней мере, харкнуть. По пути я взял «бомбу» крепкого. Катерина, эстетка, попивала из 0,33.

— За то, что ты меня любишь. — Катя потянулась ко мне, чтобы поцеловать в щеку, но я не сделал ответного движения. Впрочем, и не отстранился. Пошлятина какая.

— Катя. — Я присел на оградку и показался себе в очередной раз очень умным. — Катя, ну почему все так?

Выпил. Катя молчала. Снег то шел, то переставал идти. Теперь мне предстояло двигаться пешком до «Ветеранов», а там — бог подаст.

Достал сигарету и закурил. Паршиво-то как! Любовь.

— Знаешь, а я тебя тоже люблю. По-человечески…

— Пока. — Я пошел. Может быть, я действительно дурак, только вот не люблю, когда меня любят «по-человечески». Дрэк.

Я пришел на «Ветеранов» — это заняло минут пятнадцать, вряд ли больше. Было не так уж поздно, четверть первого где-то, или половина, можно было словить какой-нибудь шальной троллейбус. 20 на 100 бултыхались в сумке. Злачный павильон работал. Я взял еще одну полторашку, хотя в первой и оставалось топливо.

Потеплело. Снег начал таять. Я побулькивал. Странно — ведь внутри ларька не намного теплее, чем снаружи, почему же пиво теплое? У печки стояло?

Чувак в двух десятках шагов выразительно глядел на меня, видимо, ему хотелось присоединиться. Так прошло еще минут пять или десять. А может быть, и двадцать. Троллейбус не приходил, и делать этого не собирался.

Мы остались вдвоем — кто уехал на тачке, кто ушел пешком.

— Меня зовут Костя, — сказал некто, подойдя ко мне. Я протянул ему бутылку. Он отпил.

— Яков.

Знакомство состоялось.

— Как вы думаете, транспорт какой-нибудь будет?

Костя не думал:

— Нет.

— Тогда пешком. Вам далеко идти?

— Воообще-то не близко (глук! глук!). Улица Гарькавого. Да. Но (глук!) на Жукова можно будет сделать привал, там у меня живет знакомая.

Делать было нечего, как написал поэт, дело было вечером… Пошли.

Я вспоминал Лиду. А не Катю. Однажды таким же вечером я выполз на «Нарвской» — тогда оттуда ходила маршрутка до моих пенатов. Я сидел на скамейке минут несколько, довольно много, рядом — Лида, базарящая по мобиле. Уже тогда идея мобильной связи мне не нравилась. В детстве было хорошо прикалываться, наговаривая в пустой коробок из-под спичек: «Первый, первый, я десятый. Как слышите, прием». Но Лида меня не сильно утомила, иначе я бы не стал завязывать с ней знакомство. Наконец-таки она сложила свою раскладушку. Мы пообщались и поняли, что придется идти пешком.

От «Нарвской» до Сосновой Поляны — неплохой поход, скажу вам. Но летом, то есть в начале осени. Была чудная ночь, и все было бы ничего, если б не дурацкий Лидин мобильник. Прогулка способствовала разговору, поначалу было интересно. Лида же то и дело отвлекалась в старт-стопном режиме на свой девайс. Я только начинал говорить что-то красивое — она тут же хваталась за это поганое устройство. Так мы миновали «Кировский», двинули дальше и свернули на Юго-Запад. По Сияющей Дуге мы шли, уже держась за руки, и я млел. Мне было хорошо. В центре Дуги Лида вытащила свой дурацкий телефон и кому-то позвонила. Весь кайф был разрушен. Видимо, мобила у нее только-только появилась, так я теперь думаю.

Костян, водитель, оказался недурным собеседником — скорее поэтом. Он так интересно рассказывал об устройстве трамвая, что я почувствовал себя если не конструктором, то, по крайней мере, инженером. В этом разговоре я врубился в такие тонкости, что сейчас даже и вспомнить не могу. Этот чувак водил трамвай! Не истребитель пилотировал, конечно же, но ведь это тоже не хухры-мухры.