Попадают по-разному

Понимаю, пред воротами просто рынок, притом торгующий чем-то совершенно ненужным, но так притягательным для приехавших. Коней привязывают стремительно и разбегаются, с собой никто не позвал. Ну, и ладно, у коновязи постою, тем более, пост стражи рядом. Солдат я не боюсь, хоть кто-то привычный.

Зачем меня только сюда понесло.

— Скучаете, девушка?

Резко оборачиваюсь. Мальчишка моих, примерно, лет. Одет похуже Яграна, получше солдатского сына.

— Не твоё дело.

— Что так грубо? Праздник же?

— А то я не знаю.

— По тебе не похоже, что знаешь.

— Тебя забыла спросить.

— Ты откуда приехала?

— Тебе какое дело? Шёл бы, откуда пришёл.

— А я сюда шёл.

— Теперь отсюда иди.

— Не пойду. Улица общая.

И чего ему надо? Когда же Динка придёт?

— Ха! А я понял. Ты — из крепости. Одна из тех девочек с мечами. Новенькая у них?

— Не твоё дело.

Обходит по кругу. Я слежу за ним. Меч у мальчишки есть, но короткий, из тех, чьё ношение разрешено всем.

— Хм, и правда длинный. Покажи!

— Сейчас я тебе кое-что покажу… — неожиданно раздаётся голос Динки. Как же я ей рада, — и у тебя уже не будет ничего ни длинного, ни короткого. Держите его!

Оказался быстрым. Не поймали, да и не очень старались. Маленькое Чудовище смеётся.

— Весело с тобой, Осень. Пожалуй, теперь всегда тебя в город брать буду. Люблю приключения, раз на войну не берут.

— Ты его знаешь?

— Откуда мне всех столичных конокрадов знать? Я и сама коней уводить умею.

— Ему до них дел не было.

— Да? Ну, знаешь, вот девиц мне воровать не приходилось… Он тебя не обидел?

— Нет.

— Хорошо. Но я его запомнила. Если что — найдём. По коням!

Протягивает мне пакетик.

— Вот.

— Что это?

— Попробуй. Ты же сладкое любишь. В замке такого не делают.

Конфеты. Вкусные. Не ела таких раньше.

Едем дальше. Никуда не торопимся. Город куда больше, чем казался на планах. Дома всё выше и выше. Гирлянды из флажков и бумажных фонариков натянуты.

Я вывески читаю. В крепости их нет. Только кое-где маленькие указатели на стенах вроде «склад» или «арсенал». Связь между текстом и изображением для меня не очевидна. «Белая лилия» не цветы, а платье. «Золотая рыбка» не рыбки, а золото, «Чёрный дракон» — вообще непонятно что.

— Фейерверки. — отвечает Динка на незаданный вопрос, — Слишком видно, как ты по сторонам пялишься.

— Угу. — отвечаю, стараясь теперь глядеть прямо перед собой.

— Чё ты такая кислая, мы же веселиться приехали.

— Угу.

— Всё «угу» да «угу»! Кто помнит, что там, на ярмарке быть должно?

— Зверинец посмотрим?

— Кого привезли?

Динни смеётся.

— Насчёт привезли, не знаю, но часть зверья мой отец дал на время из своего зверинца.

— Ага! А ещё он пожрать любит и всяких кабанчиков да медведиков для своего стола и приёмов откармливает.

Я там не была, но Динка, наверняка, правду говорит. Она неприятные вещи всем и вся говорит постоянно, но врать не любит.

— Болотного слона у него точно нет. Я и не слышала про таких.

— Я читала, на Южной границе такие живут. Только мало их очень.

— Ха! Тогда точно надо посмотреть. Раз мало — скоро совсем не будет.

— Кто там кроме слона ещё должен быть?

— Много кто.

— Самыми большими буквами что написано?

— Невиданная гигантская степная свинья-людоед.

— Хм. — Динка призадумывается, — Вообще-то, людоеды все свиньи, им только возможность дай — человечину будут жрать только так. А эта, что сама охотится?

— Тут не написано.

— Тогда, надо сходить и поглядеть.

Я к животным равнодушна. Домашним, диким, всяким. Есть и есть. Мне-то что? Никогда не хотела кошечку или собачку завести. Нам не запрещено, и многие заводят. Котят, щенят, ярких южных птичек, золотых рыбок. Кто-то из подружек Линки тоже захотела щеночка. На кухню в тот день привезли лысых съедобных собачек для какого-то праздника. Узнала, их варить будут, схватила одну и бежать. Повар увидел — за ней. Пёсики-то совсем не дешёвые, а за порчу продуктов спросить могут.

Госпожа тогда от нас к себе шла. Они друг за дружкой на неё и налетели. Хотела бы я знать, кто больше всех испугался — собачка, девочка или повар.

Но Госпожа только посмеялась, и разрешила собачку оставить. Велела звать Жаркое. Ходит теперь такое. Глазки навыкате, ножки кривенькие, брюшком пол подметает. Лестницы крутые, не забраться, хозяйка его на руках носит.

У входа в зверинец сооружён загон, больше напоминающий деревянное укрепление с решетчатыми стенами. Там и сидит эта свинья.

— Ух ты! — выдыхает Динни, зачем-то перемещаясь за спину Динки.

Вполне с ней согласна. Зверюга в холке выше её отца-гиганта будет. На кабана чем-то похожа, как дикий поросёнок, полосатая. Морда вся в костяных выростах. Пасть длинная и довольно узкая. Судя по сверкающим зубам, и блестящей щетине, животное молодо.

Служители подождали пока соберётся побольше народа, или, скорее, рассмотрели среди собравшихся Динку, и стали зверя кормить.

С помоста вниз спихивают здоровую тушу борова. Зверь бросается, не успевает туша коснуться земли. Взмахом клыков вспарывает живот, расширяет дыру. Засунув морду чавкая начинает пожирать внутренности.