Ругался про себя Тимофей, откидывая в угол комнаты очередную испорченную бересту. На ней уже было слишком много исправлений. Но потом все-таки встал и поднял, переписывать с чего-то же нужно, чтобы было меньше исправлений. Точнее перевырезать. К сожалению бумаги и чернил тут не водилось. Точнее чернила были, но ими писали на пергаменте, который стоил сумасшедших денег. Так и приходилось мучиться, вырезая на бересте свои отчеты и подбивая примитивную бухгалтерию. Кроме него таким заниматься пока еще никто не мог, хорошо что с помощью Прокопа и Людмилы получалось контролировать расходы.
Был конечно вариант с восковыми и глиняными табличками, на которых можно было делать первичные записи и без проблем вносить изменения и даже несколько штук было в наличии, но постоянно переписывать было Тимофею лень, что зачастую делало этот замечательный процесс только дольше. А табличками пользовались Людмила и Прокоп, делая заметки, сколько чего было истрачено, куплено, выдано, получено или продано. Да, в деревне началась и мелкая торговля с главного склада. Работники получили возможность потратить заработанное серебро, приобретая не только производимые товары, но и другие, которые закупались Тимофеем у купцов.
Лавка открывалась раз в неделю, а то и в две, в основном, когда выплачивались деньги временным рабочим. Так Тимофей имел свой небольшой прибыток с наценки всего в десять процентов, а люди могли купить необходимое перед отправкой домой. Кто-то может сказать, что на рабочих зарабатывали со всех сторон, обдирая как липку? Можно конечно и так подумать. Труд стоил не сильно дорого, но оплачивался серебром вовремя, хочешь — трать здесь, не хочешь — уноси с собой, но и сам Тимофей далеко не на всю сумму проданного купцам и боярину имел серебро, а львиную долю получал именно товаром. Так и получалось, что нужно было это серебро максимально оставить у себя. Для этих целей пришлось долго уговаривать купца расплачиваться с парнем не гривнами, а кунами и резанами. Чем меньше были монеты, тем проще было вести розничную торговлю.
— Тимофей Прокопыч, там боярин приехал. — сунул голову в дверь Сбыня.
— Да что такое! Ну чего вам всем дома не сидится? — опять ругнулся Тимофей, но в этот раз уже не про себя.
— Прокоп с Людмилой уже встречали боярина, низко кланяясь и поднося гостю, а точнее хозяину здешних земель, ковш с квасом.
— Добре вы тут устроили. — благостно улыбнулся Яков Прокшинич, осматривая деревню, и добавил. — Не поверил Михайле, сам глянуть решил! Потом за стол пойдем, показывай чего сделал!
Деятельный был мужик, Яков Прокшинич, сначала все дела, а потом уже и посидеть отдохнуть можно будет. Хотя его возможно расстроит, что хмельного в деревне ничего не было. Тратить деньги на это Тимофей однозначно отказался, а сами еще ничего не варили. Может быть у народа было что, но не бегать же спрашивать все.
Ходили долго, сунуть свой нос боярин хотел практически везде, даже к заложенным компостным ямам сунулся. Особое внимание уделил печам в домах, даже внутрь чуть ли не наполовину залез, чтобы осмотреть, на и на крышу полез, посмотреть, что там в дымоходе с видом сверху. Велел затопить, посмотрел, как почти весь дым, кроме самого первого, уходит наверх, удивился. Пошел дальше.
— Тут банька, боярин. Изволь растопить, попаришься с дороги. Тоже задумка Тимофея, Григорий из Березы печь собирал. Смотри, тут тоже дымоход и все наружу убегает. А вот тут бак, э-э-э горшок для воды горячей. Здеся бочка для воды холодной. Вот тут камни специальные уложены, если на них водицей, то пар, ну как обычно. Добрая банька. Тут вот еще стол, лавки, это если изволишь тебе квасу аль водицы принести, дабы освежиться. Не побрезгуй боярин, тут девки все убирают постоянно, чистота, добрая банька. Мы вот вторую думаем ставить, а то людишек больно много стало, но пока денег нет. — распинался Прокоп, описывая баню.
После последней фразы Прокопа боярин аж хрюкнул от неожиданности. Денег у них нет.«Вон сколько людей работает и все за серебро, еще и кормят их и жилье поставили и печи чудные сделали. Где уж тут денег нет? Может быть маловато оброка с прошлого года привезли, себе тут оставили? Хотя ладно, я же вообще не ждал по первому году ничего. Но тут уже точно приличный оброк должен быть. Михайла говорил больше пятидесяти гривен, да тут и еще на много больше должно быть!»
Так и размышлял боярин, пока шли к кирпичному заводу, а точнее одинокой печке с парой навесов и одним сараем.