Попаданец 2.0 (СИ)

— Нет. Народ этот раньше называл сам себя дворфами, но теперь так могут называть себя лишь самые достойные и уважаемые. Вообще, всем скопом их величают карликами. Гнилое племя. Большая часть — дикие и не образованные. Живут в горах, именуют себя цвергами. Такие как Борсон — карлы. Презренные изгои или беженцы, покинувшие своё племя ради лучшей доли. Они не имеют права носить волосы на голове и бороды, а так же иметь при себе боевое оружие. Кочуют в таборах по всему миру, воруют лошадей, гадают и никогда не т, оседают в человеческих поселениях. Потому как, в городах живут карлики, именуемые гномами и, именно из их среды, выделяются настоящие дворфы. Назвать городских карлами или предложить сбрить бороду — значит нанести смертельное оскорбление.

— А те панки?

— Кто?

— Ну — крашенные коротышки которые были среди тех кто напал на ваш караван.

— А… эти то. Это краснолюды — конченые ублюдки. Боевые мужеложцы, нашедшие пристанище в Святой Земле. Престол Предтеча пускает к своему подножью только мужчин-карликов, не позволяя им заниматься ремёслами и прикасаться к женщинам. Если цверг или карла пожелает остаться в благой стране, ему придётся ещё на границе либо принести в жертву одну из женщин своего племени, либо оскопить самого себя. Как ты понимаешь, чаще всего выбирается первое, крадётся ребёнок, девица или старуха, чик и… ну, а там уж новоявленные святоземельцы развлекаются, как умеют. В конце концов, кастратам вообще всё равно за кого их считают новые соплеменники.

— Гномики-гомики… — меня аж передёрнуло, а цепь на шее, видимо уловив мои мысли опять зашевелилась. — И что — неужели кто-то, в здравом уме и твёрдой памяти, пойдёт на такое?

— Находится желающие и немало. Преступники, которым никуда более хода нет, мразь разная, да и те есть, кто просто пахать всю свою жизнь не хочет, а железом помахать не против. Я ж говорю — дикие они!

— М-да.

— И то, как тебя связали — в этом все карлы! Что с них взять, — отмахнулся Гуэнь, — Они, видать, тебя скрутили как «своего». По привычке. У карликов-то руки за спиной не сводятся, да и порвёт он обычные путы — вот и вяжут их с петлями через шею, чтобы, если дёргаться начнёт, узел его сразу удушил.

— Понятно, — я повертел выданную мне металлическую пластинку в пальцах. — Так что мне с этим-то делать?

— Капнуть кровью, на вот эту вот сторону и подождать минут пять, — эльф, протянув руку, постучал по одной из сторон карты. — инсигния конечно фальшивая, но сработана неплохо. Сойдёт для сельской местности. Нож дать?

— Обойдусь, — ответил я, не желая экспериментировать с чужим, далеко не стерильным, а то и вовсе отравленным оружием и поднос палец к своей цепочке. — Эй, Юна, ты слышала? Ну-ка — куси.

Маленькие острые зубки почти безболезненно прошили кожу, и на подушечке выступила крупная рубиновая капля. Я надавил вокруг ранки, словно врач берущий анализы, выжимая из себя побольше крови, и крупные капли упали на серый метал карты. Без особых стеснений запихнув пораненный палец в рот, я принялся наблюдать затем, как алая жидкость вначале без остатка впиталась в поверхность, а затем, словно серая мгла заклубилась внутри металла и на нём медленно начал проступать некий рисунок.

— Зря ты не отдал мне её, — покачал головой эльф и в его глазах сверкнул нехороший огонёк. — Тебе она без интереса, а я и так потерял такие деньги, какие ты, никогда в жизни не видел!

— Ты ухатый и представить себе не можешь, какие деньжищи я видел в своей жизни, так что не балаболь о том, о чём не имеешь ни малейшего представления, — не отрываясь от интересного зрелища и не вынимая палец изо рта, отбрил я собеседника.

— И всё же, может, отдашь её мне? Ты даже не представляешь, какие это коварные твари!

— Тема закрыта, — нахмурился я обрывая нытьё долгожителя.

— Закрыта! — подтвердил мои слова задорный девчачий голосок, от которого эльфа прямо таки передёрнуло.

— Ну и пёс с вами, — вновь надулся Гуэнь, и отвернулся, делая вид, что его очень заинтересовала очередная лесополоса, почти такая же, как и та в которой мы провели предыдущую ночь.

Поглаживая тоненько попискивающую цепочку на шее, я вновь погрузился в воспоминания, дожидаясь пока на карте, наконец, сформируется рисунок, и глядя на пышную растительность мимо которой медленно ползла наша телега.

Среди боевых трофеев, доставшихся мне вместе с телегой, среди множества знакомых средневековых и совершенно непонятных вещей нашлась и еда, и питьё, и даже какие-то восточные сладости, завёрнутые в хрустящую бумагу очень похожую на чертёжную кальку. Утолив первый голод, и проинспектировав свою собственность, я занялся пленниками.

Карлик, так и не пришедший в себя, бессмысленно вращал глазами и пускал ртом кровавые пузыри. Юнец в женских тряпках лопотал что-то на гортанно гыкающем языке, закатывал глаза и трясся, словно осиновый лист на ветру. Я категорически не понимал, что он там бормочет, а он похоже готов был упасть в обморок, стоило мне бросить на него косой взгляд.