Попаданец для драконши (СИ)

- Это - дело моих предков и всей моей жизни, - сказал ворчливо Гил. - Накормить мельницу. Вы внесете в это свою лепту. А потом те, кто придут за вами. И те, кто придут после них. Они все будут кормить прожорливую мельницу много столетий подряд, пока она окончательно не наестся.

- И что будет тогда? - спросил я.

- Не задавай глупых вопросов, кость, - хозяин алькова схватил меня за руку и, подтащив к колбе, положил на нее мою руку. - Будто бы я знаю, что тогда случится.

Я с сожаление ощутил, как из меня вытягивают силы. Знакомое чувство. Точно так же забирал мою магию и кристалл-артефакт, который я носил со дня своей инициации. Блик за бликом отбирал. Медленно, почти неощутимо, но все же.

- Но почему вы тогда этим занимаетесь? - спросил я удивленно, видя, что в колбе вообще не прибавилось от моего, как мне казалось, большого вливания.

- Потому что этим занимались мои предки, - проворчал Гил. - И предки моих предков. И этим же будут заниматься мои дети, внуки, правнуки.

- Я отдала пятнадцать, - коснувшись колбы, сказала Кая. - Бросайте ворчать и рассказывайте, кто прошел. Бандиты есть?

- Бандитов не видел, - поморщился гном. - Прошли сильные мира сего с охраной. Несколько правителей даже. И пара незнакомцев - псина и цветок. Что у вас там за шабаш намечается?

- Вернете тысячу - я вам расскажу, - в голосе Каи я уловил ехидство и удивился.

- Все издеваются над стариком, - проворчал Гил и потопал прочь из мельницы. - Идемте. Открою вам дверь. Чтоб вы там в кошмар провалились...

Это незлобное проклятье от вредного старикашки меня как-то укололо, но я решил не подать виду. В конце-то концов нужно было беспокоиться о предстоящей встрече, а не о плохом настроение какого-то безумца.

61. Шакал, который ни о чем не сожалел

Следующие двое покоев мы прошли быстро, не смотря на все опасения Каи, и я наконец понял, о чем говорили люди, считавшие водный план красивым. Нет, на самом деле красивые вещи здесь попадались мне часто - тот же альков Ласлы изобиловал интересными, пусть и мрачными, покоями. Но стоило выбраться за его пределы, как я увидел красоту совсем другого рода.

Первый альков был настоящим ледяным дворцом, полным скульптур, освещенным холодным голубоватым светом. Но при всем при этом в его залах и коридорах летали сотни бабочек, а из стен высовывались цветущие ветви вмерзших в лед яблонь, вишен, сиреней. Пол был завален опавшими нежными лепестками. И этот контраст зачаровывал.

Второй альков оказался тканевой мастерской. Большие ткацкие станки тянулись, казалось, бесконечно и одинаково, уходили куда-то за горизонт и за ними, молча, шурша нитями, трудились нехи-паучихи. На нас они не обращали никакого внимания и ткали свои ткани из самых разнообразных нитей - зачем, для кого, непонятно! Вышли мы оттуда через боковую дверь, прошли темный коридор и оказались в приоткрытой двустворчатой двери, на которой изображались две витых ракушки с высовывающимися из них по пояс человеческими силуэтами.

- Дошли, - выдохнула Кая. - Слава свету, без приключений.

- Теперь дело осталось за малым, - улыбнулся ей я. - Открывай!