Попаданец на максималках - 1

— Извольте, принц, — с некоторой неохотой произнесла Елена Седьмая и подала мне пару листов, исписанных различными почерками.

Нисколько не смущаясь, я сел в кресло и начал читать. Ну такое, если честно… Напоминает вирши русских стихоплётов конца восемнадцатого века моего прежнего мира: громоздкие фразы, вычурные слова и неровность повествования. Оно и понятно, поскольку их авторами являются молодые женщины, балующиеся стихотворчеством время от времени.

Дочитав, я вернул листы и заметил, что в кабинете нависла пауза. Понятно, что сейчас здесь находится один лишний человек, и совсем не трудно догадаться, кто именно.

— Могу ли тоже предложить свои опыты в стихотворчестве? — неожиданно озвучил я свой вопрос.

— Вы?.. Стихи?.. — открыто изумилась маман. — Да, конечно, принц, — спохватилась она и почти натужно улыбнулась. — Журнал открыт для всех пиитов, в том числе и совсем неопытных.

— Даже так? — с сомнением произнёс я.

— Именно, — не переставая улыбаться, ответила Елена Седьмая. — Только вот одна незадача, — продолжила она. — Срок подачи стихотворений в первый номер журнала ограничен сегодняшним вечером. Вам, принц, придётся подождать до того дня, когда станут приниматься публикации во второй номер. Возможно, это случится через полгода, поскольку потребуется время на распространение первого номера и получения отзывов от подписчиков.

«Хм… Она откровенно насмехается надо мной и посылает лесом?» — неприятная догадка пронеслась в голове. — «Ну, подожди!»

— Тогда я готов прямо сейчас написать парочку стихов.

Если в кабинете до этого было просто тихо, то сейчас наступила замогильная тишина. Я невозмутимо взял со стола чистые листы, погрузил перо в чернильницу и начал писать:

Люблю берёзку русскую,

То светлую, то грустную,

В белёном сарафанчике,

С платочками в карманчиках…

Закончив первое стихотворение и, мысленно попросив извинение перед Александром Прокофьевым, написал второе:

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,

И звезда с звездою говорит…

Прости меня и ты, Михайло Юрьевич!

Задумался. Эти два произведения — нетленка, конечно. Но могут создать однобокое впечатление об их «авторе», и меня станут воспринимать неким пейзажистом. Возможно, требуется показать разнообразие… Да, надо! Вопреки сказанному, я потянулся за вторым листом и стал выводить пером третий стих: