Попаданец на максималках - 1

Фрейлина недоверчиво, двумя изящными пальчиками берёт кусочек сахару и не знает, что с ним делать. Я тоже не знаю. Если начнёт грызть, то может зуб сломать, а потом ещё и кариес начнётся. Лечи её после этого. А без зуба и замуж, наверное не возьмёт никто.

Пока мы оба стояли и тупили, пробегавшая мимо собака уткнулась носом в ладонь Нюрки и сахарок и утащила. Ну и хорошо! И зубы целы, и потенциальный жених не убежит.

— Пойдём, — говорю, — Нюрка, полдничать. Чегой-то я проголодался. С утра маковой соломки во рту не было.

Мы и пошли. Идём так рядышком не спеша. Я и призадумался, — мож ей руку предложить? Вот только по этикету это правильно или нет? Кто бы рассказал-научил. И от этих мыслей грустно сделалось. Вот меня уже убили раз, второй раз отравить собираются, а я даже не знаю, могу ли я, наследный принц, красивой девушке руку предложить. И не имеет значения, что она лет на семь меня старше. Душой же я взрослый мужчина!

Глава 2

Собственно, а с какой стати мне обязательно надо идти именно к себе на полдник?

— Нюр, а Нюр! Матушка тоже будет полдничать сейчас?

— Да, Ваше Высочие!

— Так, давай к ней и завалимся. Чего зря продукты переводить. Экономия должна быть экономной.

— Ну... — фрейлина замялась. — Моветон сие.

— Чё?

— Не принято, Ваше Высочие, на трапезу без приглашения приходить.

— Так я же по-родственному. Во мне, может, сыновни чуйства проснулись. Веди! Будут ерепениться, скажу, что я головой стукнулся и многое позабыл из этикета, и своей жизни.

Анна ничего не ответила и лишь молча продолжала идти к дворцу. Вошли, конечно же, через парадный вход, и я периферическим зрением наблюдал, как гвардейцы будут отдавать мне честь. Вытянулись в струнку. Хорошо, поставлю им плюсик в карму. До покоев императрицы шли минут десять, а я старательно запоминал все эти лестницы и переходы. Память-то у меня идеальная, что увижу, того уже никогда не позабуду... наверное.

Перед дверьми стоят два лакея и так на нас глаза скосили. Чего вылупили зенки?

— И долго мы тут стоять будем? — спрашиваю у холуев. — А ну, бегом докладывать маманьке!

Один струхнул и за дверью быстро скрылся. Второй стоит и недовольно кривится. Ладно, я вам тут устрою порядок. Каждый будет с бейджиком ходить. А то все на одно лицо. Парики снимут, и попробуй, разбери кто есть кто, и виноватых не сыщешь.

Дверь открылась, и голос за ней оповестил:

— Его Высочие принц Юлий!

Вот найду того, кто посоветовал таким именем окрестить, дам в глаз.

Вхожу. Лицо маманьки вытянулось. Чем-то недовольна? Хмм... С радостным выражением лица, улыбаясь во все двадцать восемь зубов, подхожу к столу. Молчание. Пауза затянулась.

— Добрый день, Ваше Величие! — кланяюсь императрице. — Дозвольте откушать в семейном кругу.

Опять молчание. Потом раздаётся негромкое:

— Добрый день, сын наш! Дозволяем.

Ну и чудненько. А то и не знаю, как себя вести пришлось бы, если бы отказала.

Лакей стул подносит мне. Сажусь. Сразу салфетку Нюрка даёт, чтобы я свой халат не испачкал. Мудро! Галочку ещё одну поставил девушке в карму. Подносят яйцо на подставке. Нюрка за спиной стоит и подсказывает: «Œuf à la coque». Хмм... Что это? Девушка, видя моё затруднение, берёт в руки ложечку и начинает чистить. Понятно, это яйцо в мешочек. Так бы сразу и сказала. Не очень-то я его люблю, но потерпеть можно. Это всё? Нет, несут какие-то гренки с сыром. А что маманька? Императрица тоже ест, но видно, что глазом своим миндалевидным косится на меня.

— Какой сегодня чудный день, не правда ли?! — пробую начать светскую беседу.

— Да, утро чудное, — кивает Елена Седьмая. — А как вы, сын мой, умудрились из царства мёртвых вернуться? Вроде бы вечером померли?

Вот и подробности пошли. Хмм... Все смотрят на меня и ждут ответа.

— Да вот, матушка, перевозчик Харон отказался по Стиксу перевозить. Монеты-то у меня не было, чтобы ему отдать. Кто-то украл, наверное. Вот и пришлось обратно возвращаться, благо Верховный помог... Вошёл в моё непростое положение.

Вижу, что глаза у присутствующих округлились.

— Верховный — это кто? — матушка даже про еду забыла от изумления.

— Зевс, старикан косматый, — бросаю небрежно, и пододвигаю к себе блюдо с бутербродами. — Сказал, что маменька моя в слезах убивается, и просит его вернуть сыночка. Вот он и принял участие.

У одного лакея из рук выпал поднос и загремел по полу, но никто даже не взглянул в его сторону.

— А что-то ещё сказал Зевс наш? — побелевшее лицо императрицы могло начать конкурировать с цветом льняной скатерти.

— Отчего не сказал, сказал, — кивнул я. — Пожелал мне всех благ при обучении искусству управлением государством. Порекомендовал книгу одну прочитать. Она так и называется «Государь». Утверждал, что печатное произведение сие зело полезно будет для меня, когда монархом-соправителем стану.

Теперь лицо маменьки можно принять за стандарт белого цвета при настройке фотоаппаратов. Ну а я, делая вид, что ничего такого не сказал, протёр краешком салфетки свои губы, встал и начал откланиваться.

— Благодарю, Ваше Величие, за мольбы к Верховному обо мне! Будьте уверены, о таком не забуду. Приятного аппетита!