«Попаданец» на престоле

Ростопчин проводил изобретателя взглядом, вздохнул и сбил невидимую пылинку с рукава своего казачьего, по новой моде, чекменя:

— Увлеченный человек, благослови его Господи.

— Да и я не забуду, — намекаю многозначительно. — Так что же насчет денег, Федор Васильевич?

— Их нет, Ваше Императорское Величество! — бодро отрапортовал канцлер.

— Как это нет? А кто только что намекал на два миллиона?

— Не намекал, прямо говорил. Эти миллионы есть, но… но их как бы и нет. Все имущество заговорщиков, подлежащее конфискации, оценивается в кругленькую сумму, Ваше Императорское Величество. Но именно оценивается и не является наличностью. Да, конечно, золото и каменья можно обратить в деньга, но основную долю составляют земельные и лесные угодья, деревни с крестьянами, дома в обеих столицах и иных городах.

— Хреново.

— Иного слова и не подобрать, Ваше Императорское Величество. Оно одно со всей полнотой отражает состояние финансов нашего государства. А сделанные в прошлое царствование долги…

— Мамашиными грехами мне в морду не тычь! Лучше скажи, что делать будем?

Неожиданно вмешалась императрица, доселе внимательно и, главное, молча слушавшая умные мужские разговоры. Женская логика, как всегда, была безупречна:

— А если нам взять контрибуцию с Пруссии?

— А они ее дадут? — тут же оживился Аракчеев, смертельно скучавший при обсуждении финансовых вопросов.

Ощущаю странную раздвоенность личности — одна половина при упоминании Пруссии сжимает кулаки и требует немедленно прижать сию страну к ногтю, предварительно сровняв с землей, другая же подсчитывает прибыли, могущие последовать от осуществления этого предприятия. Но обе, кстати, нисколько не протестуют против такого предложения. Странно, ведь еще недавно я слыл завзятым пруссоманом.

Мария Федоровна меж тем ответила:

— Конечно, не дадут, Алексей Андреевич, особенно если вы ее потребуете. Но вот если вежливо попросит Кутузов, обещая взамен запретить казакам стирать портянки в фонтанах Сан-Суси…

Умнейшая женщина!

— Душа моя, чем же тебе досадили эти бедные Михели?

— Самим своим существованием, Ваше Императорское Величество! — Тон императрицы стал сух и официален, и в нем скрывалась обида. На что?

— У нас договор!

— А Фридрих Вильгельм Третий — тряпка, о которую половина Европы вытирает ноги!

Хм… оно, конечно, правильно, но… И этих «но» можно найти не менее сотни. Главное же из них — рано и пока невыгодно.

Ростопчин со всей почтительностью попытался объяснить эту же самую мысль, но Мария Федоровна осталась непреклонна:

— Фридрих Второй ограбил все германские земли.

— Так когда оно было-то?

— А ответить за это должен сейчас!

— А Наполеон — всю Европу! — привожу ответный аргумент и пытаюсь перевести разговор на иную тему: — А англичане обчистили весь мир, включая обе Индии.

— Какие мерзавцы! — женское внимание тут же меняет свой интерес. — Но мы этого так не оставим, Ваше Величество?

— Несомненно, дорогая.

Успокоенная таким образом императрица удалилась, позволив нам за кофеем и чубуками наконец-то перейти к обсуждению действительно серьезных проблем.

— Федор Васильевич, ответ от папы римского так и не получен?

Ростопчин разводит руками и молчит. Вот так же молчал, когда я отправил в Рим письмо с предложением перенести престол святого Петра в Россию. Зачем это сделал? Представления не имею — многие мои поступки так и остались загадкой для меня самого.

— Известий нет, Ваше Императорское Величество.

— Ждем еще неделю, и тогда… и тогда распространите среди иностранных посланников слухи о моей злой шутке. Именно так.

— Будет исполнено! — Канцлер склоняет голову, одновременно копаясь в папке с бумагами, и на край стола ложится чуть желтоватый лист. — Вот осмелюсь обратить ваше внимание на этот документ. Донос на Кутузова.

— С каких это пор анонимные письма стали документами?

— Оно подписано, Ваше Императорское Величество.

Документ 8

Нету свободы

Днесь на земли:
Цепи, оковы,
Душу и тело
Вечно стесняя, к гробу гнетут.

Жалобно стонет

Бедный в плену;
Плачет, рыдает —
Кто помощь дает?
Руку протянет — слезы сотрет?

В лоне распутства

Дремлет деспот;
Алчет ли крови —
Льют для него.
Мстящую руку кто вознесет?

Бедный, несчастный,

Слезы сотри!
Изверг могущий,
Нас трепещи:
Мы равновесье в мире блюдем.

Анонимная масонская песня 1799 г.

ГЛАВА 7

— Ваш завтрак, господин Блюмберг! — Шкипер шведской скорлупки разговаривал на столь скверном немецком языке, что Бенкендорф не мог точно определить, от чего его больше мутит — от качки и мыслей о еде или от этого голоса.