Попаданец с четырьмя колёсами (СИ)

Завидев внизу зелёную лужайку, где прошлый раз выпускал «пегасиков» погулять, я вновь спланировал книзу. Надо бы дать моим малышам возможность отдохнуть… после великой битвы. Пусть они и стали дракончиками, но от отдыха, надо полагать, не откажутся. Драконы тоже умеют и любят отдыхать! Судя хотя бы по моим проводам из Драконии.

Трава здесь, кажется, нисколечко не изменилась. Ну разве что стала чуть погуще да повыше. Да и количество кузнечиков, пчёл и мошек с мушками прибавилось. Неужели тут никто никого и никогда не пасёт? Ну, типа коров или коз с овцами? Выпасы-то какие! Травы — бушуют!

Или мне мерещится, что травы выросли? Или магические растения растут по каким-то своим, только им понятным законам?

И я заметил ещё вот что: я как-то перестал следить за сменой времени суток. Как будто время для меня потеряло прежнее значение: жестокая битва уложилась разве что в полчаса, последующий разговор с драконами — в пять минут. А беседа с бароном-технологом так и вовсе повела обратный отсчёт времени: сражался я примерно около полудня, а сейчас солнышко едва-едва поднималось над горизонтом.

«Не лечу ли я вспять во времени? — подумалось мне. И не попаду ли снова на ту же битву, которую только что вроде как бы доблестно завершил? Значит, нужно подольше побыть на лужайке, чтобы река времени успела вернуться в свои берега…».

Или солнце уже садилось, а я просто перепутал стороны горизонта?

Откинув капот и крышку багажника — последнюю для того, чтобы как следует проветриться — я принялся дожидаться разноцветной метели из дракончиков, а заодно и немного взгрустнул о своих давних пассажирах — Метле и Домкрате. Как-то им сейчас трудится на новом поприще у гномов? Надеюсь, они не посрамят меня, как своего рекомендодателя.

Из-под капота, однако, никто не вылетал. И это показалось мне странным. Неужели все дракончики погибли в той схватке, дав мне самому возможность выжить? Какой кошмар!

Истомившись в неведении, я почему-то рискнул позвать вожака, панически опасаясь, что ответа так и не услышу:

— Бодрый! Бодрый! Ты где? Отзовись, я тебя не вижу.

— Да я и сам себя не вижу, хозяин! — неожиданно отозвалась пустота передо мной знакомым голосом. Хотя и несколько возмужавшим, на мой слух.

— Ох! — вырвалось у меня. — Ты живой? Ну, слава богу!

— Живой-то живой… — проворчал Бодрый. — Да вот непонятно только, кем я теперь живой…

— Поясни, пожалуйста, я ничего не понимаю! — взмолился я.

— Да я и сам ничего не понимаю, — отозвался Бодрый. — Вроде бы я есть — и в то же время меня нет. Траву я вижу, могу её есть… — Неслабый пучок перед радиатором исчез, будто сорванный невидимой лошадиной пастью. Ну, или драконьей. — Ощущаю её прекрасный вкус… Но не вижу себя! И не вижу никого из наших! Хотя прекрасно знаю, что они здесь! И слышу их!

— Мы здесь, мы здесь, вожак! Мы здесь, мы здесь, хозяин! — отозвалось отовсюду сразу множество голосов.

— Вот видите? То есть слышите? — обратился ко мне Бодрый.

— Да-а… — протянул я. — Ну, а… ну, а как вам внутри меня нынче?

— Да всё так же, — мне показалось, что Бодрый пытается пожать плечами, коих у него заведомо быть не могло. — Как и раньше. То есть замечательно и великолепно! Другого и желать нельзя!

— Да! Да! — отозвались голоса отовсюду. — Нам хорошо! Спасибо, хозяин!

— А там, во мне, вы друг друга видите? — попытался уточнить я.

— Да, как ни странно, видим!

— И… в каком же виде видите?

— А в каком угодно! Кто-то предстаёт как раньше, маленькой лошадью. Но не пони! — подчеркнул он. — Кто-то — пегасом, а кто-то и согласно новым веяниям, драконом…

— А невидимые там среди вас тоже есть? — уточнил я. — Или как?

— И невидимые есть, — согласился Бодрый. — То-то и оно! А тут — никого и никак не видно!

— Значит, там у вас полная свобода, — резюмировал я.

— Выходит, так, — кивнул Бодрый. — А вот тут, снаружи, мы все почему-то полностью невидимы.

— Ну, это не страшно, — успокоил я его. — Главное, что вы есть. А это главное!

— Это точно! — радостно согласился он и, сорвавшись с места, улетел куда-то вдаль, успев лишь крикнуть «Я вернусь!».

Травка, однако, понемногу исчезала из поля зрения — невидимые мои… кем бы они ни были, питаться продолжали исправно. А порой до меня доносилось и тихое ржание и иные звуки. А пару раз мне показалось, что я вижу вылетающие из драконьих пастей языки пламени. При этом самих пастей в натуре не наблюдалось. И всё же это радовало: значит, жизнь продолжается!

«Кем же стану в дальнейшем я сам?» — подумалось мне. Если сначала я мог считать свою мощность исключительно в лошадиных силах, и это вроде бы как звучало логично, то затем появились пегасики. А уж они-то больше относятся к поэзии, чем к технике. Однако на мне это будто бы никак не отразилось: я как напевал порой строчки из чужих песен, так и продолжал делать то же самое, время от времени. Сам же сочинять стихи и не пытался. Скорее наоборот… но разве можно считать переиначенную строчку из «Чижика-пыжика» про тюнинг серьёзной поэзией? Ясно же, что ни за что! И тем более что давно это было, ещё до пегасиков.