Попаданец с четырьмя колёсами (СИ)

Как я успел затормозить — не знаю. Использовал для торможения, наверное, все свои возможности: ещё находясь в тоннеле, распахнул все дверцы, откинул капот и крышку багажника и, разумеется, задействовал все возможные системы торможения — от тормозных колодок до двигателя. Однако ручник всё же спалил.

Но всё это мне наверняка не помогло бы, и я обязательно сверзился бы в пропасть, и мои искорёженные обломки разбросало бы по многочисленным скальным порогам и ущельям, если бы не Памплисиодорова телескопическая метла! Она, с помощью своего любимого, домкрата, уцепилась за заднюю стенку багажника и включила всю свою немаленькую силу тяги на реверс! И они вдвоём смогли удержать меня от падения на самом краю пропасти! А может даже и чуть-чуть потянули назад — я уже не могу ни в чём быть уверенным полностью.

глава 29. по горам и по взгорьям

Я замер на краю обрыва. И у меня где-то внутри двигателя, а может, в картере, возникло остро щемящее чувство утраты. Я понял, что потерял способность летать. Или же у меня её отняли — там, в глубине горы, посредине обширнейшего автомобильного кладбища.

Да-а, горы — это сосредоточение многих веков в одном месте, синтез перемешанных времён, путаница веществ и соединений, лабиринт минералов и молекул. Здесь можно как обрести, так и потерять. Обрёл я немалое, но и потерял многое. Потерял, возможно, самое главное — то, на что надеялся опереться в этом мире. Ту свою особенность, которую в этом же мире и приобрёл. А так хотелось парить под небесами, озирая с высоты необъятную землю, кувыркаться в лучах заходящего и восходящего солнца, кружить над морями и океанами. Облететь, если получится, всю планету, а то и — чем чёрт не шутит! — добраться до её спутников-лун — Артефакта, Амулета и Заклинания. А может быть, посетить и соседние планеты этой звёздной системы Света Магии, пусть Памплисиодор так и не удосужился их мне все показать и назвать.

Теперь обо всём этом следовало забыть. Надолго ли? Навсегда? Ответить на эти вопросы мне не мог дать никто. В том числе, наверное, и то «что-то» или «кто-то», что отобрало у меня эту возможность в глубинах горы.

Нет, я, конечно, попытался взлететь — потянулся всем своим существом вверх, в продолжающее оставаться ослепительно голубым дневное небо. Но тщетно. Попытки метлы помочь мне взлететь также ни к чему не привели.

Приходилось искать иные пути покинуть эту негостеприимную площадку. Прямо вниз… это означало путь быстрый и короткий. Путь, которым легко покинуть сей бренный мир без возможности возврата в него. Этот путь меня не устраивал. Прямо вверх, в небо… был для меня закрыт. Хотелось бы надеяться, что не навсегда. Подниматься сразу вверх по скале — мешал козырёк над тоннелем.

Оставались два обходных пути — справа и слева. Но если левый угрожал и препятствовал проходу, острыми пиками перекрывая крутой склон, то правый как будто бы, особенно на первых порах, казался предпочтительней. Да, придётся карабкаться по склону едва ли не в сорок пять градусов, да, на пути виднеются и каменистые осыпи и прыгающие водопадики. Однако справа горный хребет понижался, в то время как слева за острыми иголками ближайших препятствий виднелись ещё и сильно заснеженные вершины далёких гор с короткими лучами ниспадающих ледников. Нет, идти влево мне решительно не хотелось!

И я принялся карабкаться по правому склону. Спасибо единорогу, научил попеременно переставлять копыта… то есть колёса.

— Ничего! — утешал я сам себя. — Вон, четыре «Нивы» на Эверест поднялись! А тут, подумаешь, всего-навсего какая-то махонькая горка…

Я не знал, сколько у здешних гор метров над уровнем моря, и оттого передвигаться казалось легче. А если б мне сказали, что тут недостаток кислорода и вообще возможна «горная болезнь», кто знает, сумел бы я выбраться или нет? Шучу, конечно: если уж я могу двигаться без бензина, то и кислород мне столь же не нужен. Но иногда именно неведение помогает совершить подвиг. Что уж говорить о простом передвижении по горам?

Мне помогали карабкаться и мои четыре «бивня» — на этот раз я максимально возможно отрастил их вниз, превратив в четыре альпенштока. К сожалению, кардан приходилось таскать бесполезным грузом. Ладно бы он хоть вообще вращался, то есть исполнял ту функцию, для которой и был предназначен! Так нет же: он застыл в монументальной недвижимости и единственно, наверное, для чего служил — дополнительным элементом жёсткости в продольном направлении. Впрочем, то же самое я могу сказать и о заднем мосте с его неподвижными дифференциалами, но применительно теперь уже в поперечном направлении.

И всё равно ползти по горам было невероятно трудно. Спустя некоторое время я пожалел, что брал уроки скачки у единорога. Лучше бы я задействовал умения горных козлов! Здесь бы таковые пригодились в полном объёме. Но подобных учителей у меня не имелось и не предвиделось, и поэтому приходилось до всего доходить самостоятельно, своим умом и собственными возможностями.