Попаданец со шпагой-2

Только... Вадик... — Настя посмотрела слегка виновато. — Я тебя очень люблю, очень соскучилась, но...

— Успокойся, солнышко — всё понимаю. Нашего ребёнка беспокоить не будем. Как чувствуешь себя? Мне Тихон сказал, что плохо тебе было.

— Сейчас — хорошо...

— Что значит «сейчас»? — обеспокоился я.

— Последнее время. Действительно было, что и подташнивало, но недели две назад в последний раз. А теперь всё хорошо — я же не больная. Вот только молоко, сметану и всё остальное из молока полученное даже видеть не могу. Даже мороженое.

Ну — это нормально. Беременная женщина и бзики с едой — обычное дело...

Упс! Ненормально! — Молоко — это кальций. Кальций необходимый для «строительства» скелета ребёнка. Противоестественно, что организм будущей матери не принимает молочных продуктов — он должен их требовать. Не мел же она грызёт втихомолку!

— Настенька, неужели и творог не кушаешь?

— Видеть не могу. Вадь, прекрати — меня от упоминания уже тошнит.

— Сыр?.. — несмело спросил я.

— Обожаю! Лопаю чуть ли не по фунту в день, — расцвела моя благоверная от упоминания о «лакомстве».[3]

Уфф. Камень с души свалился.

Вот спрашивается: какая принципиальная разница между творогом и сыром? А есть оказывается. Неуловимая, непонятная, но есть. И, наверное, даже не стоит пытаться её понять. Организм будущей матери сам разберётся, чего он требует.

— Погулять не хочешь?

— Тебе просто со мной скучно?

Во! — Это уже нормально — капризничает. А то я уже беспокоиться начал на предмет Настиной покладистости.

Ленка, на соответствующем месяце, из меня всю кровь выпила своими перепадами настроения:

— Пойдём гулять?

— Ты что угробить меня хочешь? Вон какая погода!..

На другой день:

— Пойдём гулять!

— Так посмотри, какая погода. (Та же самая)

— Вот! Тебе лишь бы лишний раз меня на свежий воздух не вывести! (слёзы)

И так постоянно.

То, что закидоны беременных женщин — притча во языцех известно давно, но моя Настя была на удивление «нестервозной». И минут через пять мы отправились на прогулку.

В тот самый парк, по которому я гулял в самый первый день знакомства с усадьбой. Золотая осень ещё не наступила, но вовсю предупреждала о своём скором приходе: зелень в кронах деревьях ещё преобладала, но и жёлтого цвета вполне хватало.

Война войной, но прислуга в имении своё дело знала и обязанности исполняла — дорожки в парке были убраны от неизменно текущего с местной флоры листа, только отдельные жёлтые вестники осени валялись на дорожках, что, кстати, совершенно не раздражало и не вызывало ощущения некого непорядка.

Гуляли, болтали ни о чём, прочитал Насте ещё пару стихов Белянина, которые вспомнил...

А когда вернулись, во дворе уже разгружали мешки с телеги вернувшегося Тихона.

— Ну, как дела на делянках? — не утерпел я поинтересоваться.

— Так что, ваше благородие, — поклонился мне и Насте слуга, — с пшеничкой всё замечательно: два с половиной пуда сняли с того участка, что новой засеяна, а с полей — хорошо если по два пуда будет на такой кусок поля...

Уже радует. Во всяком случае, пока.

— А вот с горохом — швах, — продолжал Тихон, — весь почти гусеницы поели. Хотя молодой, говорят, он дюже вкусный. Наверное, стоит только в саду возле дома выращивать.

— Ваше благородие, — слегка замялся мой слуга, — так как? Возьмёте меня с собой?

— Так повоевать хочется? — я с трудом сдерживал улыбку.

— Дык...

— Собирайся, Тихон — завтра с утра поедем. И Егорка с нами. Только сегодня с тебя баня. Отпаришь как и раньше?

— Не извольте беспокоиться, — тут же просиял мой «ангел-хранитель», — в лучшем виде устроим!

И устроил. Когда я лежал на полке, а этот садист доморощенный изгалялся над моим организмом двумя вениками сразу, то проклял свой длинный язык бессчетное количество раз. Только честь дворянина и офицера сдерживала от просьбы о пощаде. А Тихону в этом аду хоть бы хны, как будто в скафандре, мерзавец... Чем он там дышит? Раскалённым паром? Ей Богу — мутант какой-то!

Наконец смилостивился, отпустил. То, что осталось от меня, с трудом сползло с полка и немедленно опрокинуло на себя ушат с холодной водой...

А жизнь-то налаживается! И продолжается.

Шустро выскочив в предбанник, я вылил в себя кружку восхитительного кваса и сел отдыхать прихлёбывая этот напиток богов уже потихоньку. Тело наполнилось восхитительной истомой и неземным блаженством.

Тихон тем временем терзал в парилке Алексея — вот же семижильный мужик! Он же в этой преисподней не просто сидит, а вениками размахивает...

Наконец из местного филиала Геенны Огненной вывалился исходящий паром и красный как варёный рак Лёшка. Вроде он перенёс «пытки» полегче моего.

— Ваше благородие, не желаете ещё разок?..

Кружкой в него запустить, что ли?

— Изыди, сатана!

— Ну, тогда я пока сам попарюсь с вашего дозволения.

— Валяй!

Ни черта себе! — Ему ещё не хватило! Ну и бес с ним, с этим мазохистом...

Вот и пролетел день. Поужинали и, через пару часов, на боковую.