Попаданец - учитель Сталина

  - Не лгите, граф. Вы - далеко не первый попаданец на моём пути. Теперь ответствуйте, на кой ляд будущему читателю нужно знать про керосин в походе, диаметр поршня и давление пара. Завелось - хорошо. Не завелось - ещё лучше, подымайте парус. Романтичнее.

  - Марьиванна, не напоминай мне школьную учительницу по литературе. Дай хозяину высказаться.

  Студент Карманов, только что оторванный от клавиатуры и виртуального шлема, никогда бы подобного не произнёс. Но годы скитаний по мирам и эпохам Шуру кое-чему научили. Строителя канонерок натурально разрывало от жгучей нужды выговориться перед современниками, а не тёмными подмастерьями петровских времён. Алекс даже возражения придержал на потом.

  Обрадованный возможностью продолжить, ретро-изобретатель снова открыл рот. Ораторствуя, он неуловимо напомнил Ленина на броневичке.

  - По мере того, как я рисовал двигатель, он мне нравился даже больше канонерки. Вот это действительно верхняя грань моих способностей. Если он ещё и работать будет, как задумано - поставлю сам себе памятник, так как кроме меня никто всё равно не оценит гигантский скачок, которым мы перепрыгиваем через пропасть поршневых машин. Но с паровой машиной возникает новая задача - доселе мы строили лишь деревянные клиперы, на которые её не поставишь. С железной канонеркой опыта не хватает. Очевидно, что строить корабли нового типа могу только под Архангельском. У меня там наиболее развитая база и персонал. Вопрос станков откладываю на потом, когда станет понятно, какие именно станки нужны. Пока решаю общие вопросы.

  - Вот! - Шура обернулся к Марии, подняв в воздух указательный перст. - Оцени подход. Сначала строится паровая машина и корабль для неё, а потом создаются станки для их изготовления. А ты говоришь, Членобок... Простите, граф, что прервал. Продолжайте, прошу вас.

  - Корабль ограничен размерами тамошнего эллинга. Оттого делаю его в размерениях фрегата. Следующее условие - нужны стамиллиметровые орудия, стрелять так стрелять. А также палить и открывать огонь. Вот и все детали проекта проработаны. Что ещё? Осадка. Вспоминая глубины Маркизовой лужи и Невы, ограничиваю осадку тремя метрами.

  Граф отхлебнул дорогого фряжского вина, гости последовали его примеру.

  - При сорока метрах длины, шести метрах ширины и трёх метрах осадки имеем теоретическое водоизмещение около трёхсот тонн. Будем считать этот пробный блин канонеркой. Но канонерка нужна мореходная. И высоту надводного борта менее трёх метров в носу позволить себе просто не могу. В результате, площадь корпуса по бортам выходит не меньше пятисот квадратных метров, плюс ещё метров сто пятьдесят на палубу и примерно столько же на переборки. Вес обшивки будем считать четвертью общего веса. В результате на один квадратный метр приходится около ста пятидесяти килограмм веса, из чего легко находим толщину обшивки - двадцать миллиметров.

  Шура поперхнулся вином. Не Бог весть какой корабел, но основы проектирования судовых корпусов он штудировал с Мыколой при помощи ноутбука и профессиональных знаний военного моряка. Впервые в мировой истории толщина железной обшивки рассчитана из умозрительного количества железа, поделённого на площадь и удельный вес, полностью игнорируя разницу между надводной и подводной частью, прочным поясом у ватерлинии... И правда - новатор.

  - ... А с другой стороны, для отработки технологий постройки железного корабля лучше рискнуть тремя сотнями тонн железа, чем тысячью. Перехожу к главному, для чего строю корабль - к вооружению. Это ещё одно моё спорное решение, над которым сгрыз мундштук трубки. Дело в том, что на канонерке я отказался от бортовых башен у мидель-шпангоута, оставив только пару носовых и пару кормовых башен, вооружённых двумя орудиями каждая. Как обычно в моих проектах, башни далеко выдаются за борт и способны простреливать сектор в сто семьдесят градусов. Итого канонерка имеет на борту всего восемь орудий калибром сто миллиметров, по примеру клипера. Причин такого сокращения много, начиная от объёмов крюйт-камер и заканчивая валкостью судна. Кстати, - внезапно сменил тему хозяин особняка. - Слышите, как тихо?

  "Только когда не трещишь без умолку", - подумал Шура, но оценил его правоту.

  - Крики чаек, плеск волн, завывание ветра. С этим бороться сложнее, но ответ на этот вопрос нашёл ещё не родившийся Гельмгольц. Резонансные камеры! Более того, в моё время, точнее, в мою юность, с подобными резонаторами вся страна знакома была. Большинство офисных помещений оборудовали фальш-потолками с дырочками. Порой и стены были зашиты такими панелями со множеством отверстий. Это был не "дурацкий дизайн", как говорили более поздние и менее начитанные строители, а резонаторы Гельмгольца, существенно снижающие посторонние шумы. Камера между потолком и фальш-панелями с дырочками образовывала тот самый "объёмный резонатор" который поглощал шумы в определённом диапазоне, усиливая шумы на одной, расчётной, частоте.