Попаданец в Дракона 4 (СИ)

Ну и последним пунктом было постепенное замедление роста драконов с возрастом. У разных драконов этот показатель сильно варьировался, завися сразу от множества показателей. Но принято было считать, что на данном этапе, ориентировано от ста лет, скорость роста дракона зависит от его достижений, количества клада, размера логова и того, насколько высока самооценка у конкретного ящера.

Проще говоря, чем более успешным был дракон во время своей «молодости», тем больше он должен был бы стать.

В этом плане шестиметровый рост Овернаса и то, как он опирался на примитивный, уродливый протез, отлично иллюстрировало «успешность» этого экземпляра правителя небес.

Впрочем, не стоило его недооценивать. Совершенно глупые и слабые драконы не доживают до такого возраста, поэтому сил Электрического вихря более чем хватило бы, чтобы превратить в пустошь всё графство, а его защитников смешать с пеплом их разрушенных домов.

В паре мест чешуя Электрического вихря носила следы старого боя. Великаны давно вели войну с драконами и прекрасно знали, как нанести раны, с которыми не могла справиться регенерация повелителей небес.

Золотистые глаза встретились с красными, и ни один из них не собирался сдаваться, опуская взгляд. Оба смотрели друг на друга, оценивая.

Протез Овернаса явно имел големскую природу. Он мог сокращаться и удерживать на себе вес двенадцатиметрового дракона, но Лев прекрасно знал рынок, поэтому ни о какой реакции не шло и речи. Максимум это был просто очень прочный и тяжелый кусок покрытой рунами стали.

— Твой протез — говно. — ёмко выразил своё отношение Аргалор, во всей красе демонстрируя всю глубину дипломатичности драконов.

Где-то в стороне раздался громкий шлепок от встречи лапы с мордой.

От автора: блин, опять до боя не дошло.) Но тем вкуснее блюдо, чем дольше накрытие стола)

Глава 3

Слова Аргалора явно не понравились бронзовому дракону, если судить по тут же усилившемуся грохотанию грома.

— Глупый юнец! Так ты приветствуешь более старшего дракона! — голос Овернаса был под стать его стихии, шипящий и прерывистый, словно усиленный до максимума звук статики. — Уйми свою гордыню, малец, или она приведет тебя к погибели.

— Унять гордыню? — насмешливо оскалился молодой дракон. — И после этих слов ты называешь меня глупым? Какой дракон откажется от своей гордыни?!

— Знаменитый вздор цветных, — презрительно фыркнул Овернас таким тоном, будто ему всё стало разом ясно. Взгляд золотистых глаз уставился на выглядывающих из оборонительных точек бойцов Аргалора. Бронзовый громко фыркнул. — Впрочем, даже по меркам своих соотечественников ты ничтожен, не так ли? Не вы ли, цветные, считаете, что возиться со смертными — это ниже вашего достоинства? И что же я вижу, высокомерный цветной стал послушной собачкой на службе смертных?

— В этом и заключается главное отличие между нами, — небрежно ответил Аргалор. Как же он скучал по хорошему раунду оскорблений перед боем. Ведь что лучше может заставить твою кровь быстрее бежать по венам, чем до смерти оскорбить сильного врага? — Вы, металлические, стараетесь стать для смертных равными. Привычной частью мира, чтобы совершенно не выделяться. Вот только я желаю большего! Я желаю ими править! И всё, что я построил ведет именно к этой цели. И ты слепец, если этого не видишь.

— Ах, твоя знаменитая маленькая империя, — Овернас окинул взглядом возвышающиеся сбоку цеха. — Я самого начала считал, что позволить цветному дракону закрепиться среди смертных — это плохая идея. Дать варвару творить всё, что только вздумается, это ли не рецепт катастрофы? Как жаль, что моё предложение позволить охотникам самим с тобой расправиться, так и не получило большинство голосов.

— Ха! И как же ваша демагогия о дружбе со смертными вяжется с тем, насколько сильно вы пытаетесь их контролировать? Даже охотники на драконов находятся в вашем кармане, это ли не двуличие? — весело заметил несоответствие Аргалор.

— Не говори глупости, — покровительственно поправил Льва Овернас. — Мы не ставим целью ничьё порабощение, но когда есть выбор, кто именно будет руководить, только-только разменявший сотню лет смертный, которому осталось жить, в лучшем случае, несмотря на все эликсиры, ещё лет двести, или кто-то, для кого тысячи лет это лишь пыль на ветру. И если так сложилось, что этими «кем-то» станем мы, то от этого все лишь выиграют.

— Как удачно получается, не правда ли, — едко заметил Лев. — Но традиции соблюдены. Мы оба знаем друг друга и в полном представлении нет смысла. Зачем ты сюда прибыл, металлический. Я не помню, чтобы звал тебя к своему логову.

— Я летаю туда, куда хочу, — высокомерие так и сочилось из Овернаса. — И мне нет нужды спрашивать чьего-то и уж тем более твоего разрешения. Зачем же я прибыл… — стальной протез несильно ударил по земле. — Мы оба знаем ответ на этот вопрос.