— Они дали всё вашему сыну, господин Инсани! — перебила ответ ребят Альмина, не выдержав нарастающее давление. — Я их выкинула, пока искала этих, — указала она рукой на детей.
— Ага… — ответил Койл, смотря на трубку, смешно наклонив голову, словно голубь.
— Получается, вилку ты заметила и сразу же выкинула, а нож заметила лишь дома?
— Д-д-да… — с трудом выговорила слуга.
— И зачем ты выкинула моё имущество? — всё так же равнодушно говорил мужчина, задав неудобный вопрос.
Девушка вдруг осознала, какую глупость наплела господину. Такая неумелая ложь. Кажется, её раскрыли. Надежда всё ещё грела сердце, не давая впасть в пучину отчаяния, но первые лучи дали всход.
— Ладно, а кто из вас первый придумал наказать моего сына? — спросил Инсани, не показывая видом, что он заметил стремительно бледнеющее лицо Альмины.
— Я, — ответил мальчик, выглядящий чуть старше.
— Вот оно как. Вы украли мои инструменты, избили сына, после чего вернули ему украденное, — рассуждал Койл, будто бы сыщик. — Ну что-ж… Фин, — обратился он к охраннику, — этому, — рука указала на младшего, — отрежь палец и всыпь плетей, пока не отрубится. А этого, — рука упала на старшего, — убей.
Инсани взял в рот трубку, пуская дым. У Фина было своё мнение на этот счёт. Да даже если они и виновны, он не стал бы убивать детей лишь из-за маленькой драки. Его раздумья были прерваны ребятами.
Хозяин дома же прекрасно осознавал, что он делает, преследующий таким образом сразу две цели: во-первых, узнать, готов ли Фин безукоризненно следовать его приказу, во-вторых, хватит ли духу смерду, посмевшему покуситься на честь рода своей грязной ложью, дать умереть двум невинным созданиям.
Для себя он решил точно: предатель будет мёртв, даже если сознается именно в этот момент. Если бы она сразу рассказала, что случилось, может быть, он даже не обратил бы и внимания. Дети же… да чёрт с ними, кому какая разница до очередных крестьян?
В детстве отец часто наказывал маленького Койла. Правда, строго за дело — отмечал про себя Инсани. Боль закаляет, делает сильнее. Но одно дело, когда это делает член семьи, а другое — чужой человек. Да ещё и низкородный в придачу, коих Инсани презирал за факт их существования.
— Это не мы! — хором сказали они, кинувшись к хозяйским ногам.
— Она дала нам деньги! — мальчик быстро достал пачку денег и раскидал их перед ногами. Инсани так же флегматично наблюдал. Второй в такт первому клялся и молил о пощаде. Но деньги так и не вытащил из кармана.
— Правда! Мы его даже не видели, правда… — ребята заплакали, пытаясь достать ноги Койла. Но Лора отгородила их прозрачным барьером. Господин не любит этого, а уж если они дотронутся… Им точно не жить. Волшебница тоже не считала правильным убивать детей. Как максимум — наказать. Но убить — это уж совсем что-то слишком.
— Так значит, ты предала меня? — улыбнулся глава рода, кладя трубку на прозрачный столик.
— Н-нет… — затряслась служанка, отступая назад. Но её путь был прерван стеной.
Наследник привстал и начал внимательно наблюдать за происходящим, стараясь не упускать ни детальки.
Койл встал и медленно зашагал к девушке. Смотря ей в глаза, он будто бы ознакамливался с новым блюдом, которое скоро съест.
— Альмина. Скажи мне, что случилось? Не волнуйся, — по-доброму улыбнулся Инсани, но ему никто не поверил. Эта улыбка не предвкушала ничего хорошего. Больно взяв её рукой за челюсть, он выжигал своими глазами всю ложь, отчетливо мелькающую в глазах.
— Я… случайно… ударила… клянусь… — всхлипывая говорила девушка, стараясь отвести взгляд.
Мужчина отошел от ошарашенной девушки и повернулся боком. Она вжалась в стену, предчувствуя последствия своего обмана.
— Ясно, — начал говорить Койл, опустив руку в тайный карман пиджака, нащупывая единственный приемлемый предмет наказания в этой ситуации. — Предатель.
В воздухе просвистел метал, оставив на миг след от взмаха. Инсани, резко развернувшись, крутящим выпадом прошелся вдоль тела ничего не подозревающей девушки, которая тотчас упала, тщетно зажимая порезы.
— На колени, — властный голос послышался в ушах наблюдающих.
Порезанная с трудом встала на колени, всё еще питая напрасную надежду на выживание. Со стилета стекала кровь, завораживая этим маленького наблюдателя. Он смотрел на этот клинок и не мог оторвать взгляд. Ощущения, невиданные до этого, казалось, будоражат всё его существо, находя отклик в душе.