«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

Открыв коробку и. ломая папиросы, стал набивать табаком трубку, уминая его большим пальцем. Потом покосился на всё ещё стоявшего Ворошилова и досадливо махнул трубкой, – Да садись ты Клим! Вот же, два старых дурака! Не навоевались?

Снова махнув рукой, раскурил трубку и спросил улыбающегося Молотова.

– А ты чем порадуешь? Чито союзники?

– Воюют, – хмыкнул тот, покосившись на улыбнувшегося Берию и смурного Ворошилова, – С большим интересом восприняли наши шаги, по подписанию соглашения по авторским правам. Очень им стало любопытно, что же мы патентовать будем? Надеемся в ноябре уже подписать все необходимые документы. Согласно аналитической справке, предоставленной товарищем Берией, до трети всех поставок по договору ленд-лиза будут покрываться за счёт отчислений авторских прав. И это по самым осторожным и скромным подсчётам. Сами же поставки идут согласно договорённости.

Сталин удовлетворённо кивнул и, слегка растягивая слова, медленно, словно с ленцой спросил:

– А что с Литвиновым? Информация подтверждается?

Молотов покосился на Лаврентия Павловича и тот, утвердительно кивнув, сказал:

– Да, товарищ Сталин. К сожалению подтверждается.

– Кого ви предлагаете на его место? – так же мягко спросил Сталин.

– Товарища Громыко, Андрея Андреевича. Несмотря на свою молодость, он является одним из лучших работников дипломатического корпуса Союза ССР. Я уверен, что он является лучшей кандидатурой на эту должность, – мгновенно ответил Молотов. Покосившись на насупленного Ворошилова он продолжил, – Да и другие, кх-м, данные это подтверждают.

– Хорошо. Согласен. Ми так и сделаем, – Сталин раскурил давно набитую трубку. Сделав несколько затяжек, он встал из-за стола и, медленно прохаживаясь по кабинету, продолжил.

– Объясни мнэ такие момэнты, Лаврэнтий, – Сталин постучал черенком трубки по папке, лежащей перед ним, – Почэму я только тэперь узнаю о том, чито вмэсто харошего истребителя Поликарпова, випускался… Как там лётчики говорят? Лакированный гарантированный гроб?! Пачему? Пачему я получал столько недостоверной информации? И нэ только по авиации. Пачему наши, советские конструкторы ведут себя хуже проклятых империалистов и гадят друг другу, а значит и Стране изо-всех сил?

Сталин бросил давно погасшую трубку на стол, встал и медленно стал прохаживаться по кабинету. Побледневший Берия, молча следил за ним взглядом, не пытаясь ничего сказать.

– Лаврентий. Разбэрись с этим вопросом, только по НАСТОЯЩЕМУ разбэрись. Чэрез нэделю у меня должэн быть полный отчёт, с твоими прэдложениями по решению проблэмы. Тебя, Клим, это тоже касается!

Глава 46

Как оказалось, мои новые коллеги не упустили из виду моё поминание Мехлиса. Как только мы выехали из города, на меня насел Разяп.

– Слушай, Андрей. А как получилось, что ты выходил из окружения с Мехлисом? Или тайна великая?

– Да нет никакой тайны. Я тогда был в комиссии Мехлиса. Изучали обстановку на Юго-Западном и Южном фронтах. Так получилось, что оказались в Волновахе накануне немецкого наступления. Чудом не влипли по-полной! Повезло нам тогда. Если бы не разрывы между немецкими частями, хрен бы мы выбрались! Плюс к этому, немцы и румыны с нами техникой поделились, не пешком пилили.

Парни хохотнули. Находясь в кузове трофейной "Татры", легко было представить обстоятельства, при которых с нами делились транспортом.

– По дороге к фронту, мы и наткнулись на остатки госпиталя. Вернее мы только потом поняли, что на остатки, – вспоминать те события было не очень приятно, но я постарался рассказать всё, что помню. И Разяп и Вадим слушали внимательно, время от времени задавая вопросы.

– Понятненько, – подытожил Кучербаев. – Весело было вам тогда. Слушай. А расскажи о Мехлисе? А то всякое слышать доводилось. Что он за человек?

Я задумался. Что за человек Мехлис? Отношение к нему у меня было, гм, неоднозначным. Он мне и нравился, и нет. Нравился храбростью, честностью, умением добиваться поставленных целей. Не нравился своей упёртостью, излишней жёсткостью, иногда переходящей в жестокость. В своё время, читая о нём, я представлял себе какого-то монстра, только и ищущего – кого бы расстрелять. А пообщавшись с ним лично, посмотрев на его работу, его поведение, стал больше понимать его. Естественно, что ангелом он не был. И ошибок совершал порядочно. Генералитет он, гм, недолюбливал. Да и было за что! Не всегда, но очень часто. И в то же время, уважал по-настоящему хороших командиров. Того же Горбатова он ценил и искренне уважал. Не любил очковтирателей, вранья. Свои рапорта, которые впоследствии называли доносами на цвет советской армии, писал жёстко, ничего не скрывая и не приукрашивая. А в то же время, из-за недостаточности знаний в военной науке (которая с времён гражданской войны значительно изменилась) он совершал и глупейшие ошибки, перехватывая управление у слабохарактерных вояк.

– Что за человек Лев Захарович? – я закурил и медленно, стараясь не сбиться на словечки из прошлой жизни, рассказал свои размышления, подытожив, – Разный он, Мехлис.

Помолчав, Разяп усмехнулся, покосился на Вадима и спросил.