«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

Поэтому, к моменту, когда раздался звонок в дверь, я был же полностью готов.

– Старший лейтенант Стасов? – за дверью стоял молодой парень, в форме сержанта ГБ. Чуть поодаль, ближе к лестнице стояли мои "ангелы-хранители".

– Да, это я.

– Сержант Самойлов. Мне поручено сопровождать вас к товарищу Влодзимерскому. Вы готовы?

– Да, пойдёмте сержант.

Через пару минут наша эмка уже выезжала со двора.

– Разрешите товарищ майор? Старший лейтенант…

– Не нужно, Андрей Алексеевич, – Влодзимерский прервал меня, – проходите, присаживайтесь. Чай будете?

– Не откажусь, товарищ майор.

– Давайте по имени отчеству. Хорошо? – он поднял телефонную трубку, – Дима, сделай нам чаю.

Через пару минут зашёл уже знакомый мне сержант с подносом, на котором стояло два стакана чая в подстаканниках, сахарница и блюдце с печеньем. Вот странно. У кого из руководителей не окажись, у всех есть в наличии кипяток. Тэны что-ли стоят у всех? В том времени и то дольше ждать приходилось, несмотря на всю навороченную технику. Пока он расставлял всё это на столе, я, стараясь делать это незаметно, огляделся. Кабинет немного побольще чем у Мартынова, за спиной Льва Емельяновича, на стене два портрета. Иосифа Виссарионовича и, немного пониже, Дзержинского. Большую част кабинета занимал Т-образный стол, в углу, недалеко от окна, большой сейф со стоящим на нём радиоприёмником, шкаф. С какими-то книгами и карта СССР на стене. Шесть стульев, не считая того, на котором сидел хозяин кабинета, вот и вся обстановка.

– Осмотрелись, Андрей Алексеевич, – я наткнулся взглядом на улыбающееся лицо Влодзимерского, – Да вы не смущайтесь, не смущайтесь. Это ведь абсолютно нормально, когда человек осматривается попав в незнакомую обстановку. И как вам, мой кабинет?

– Строго, Лев Емельянович. Ничего лишнего.

– А что, служебный кабинет может по другому выглядеть? – явно удивитлся майор.

Я мысленно хмыкнул, вспомнив кабинеты чиновников из прошлой жизни. Те точно не знали, что такое скромность в оформлении своих апартаментов.

– Ну да ладно. Андрей Алексеевич, пригласил я вас вот по какому делу… Да вы пейте чай, пейте. Вы включены в состав комиссии, по расследованию военного преступления, совершённого немецко-фашистскими войсками под Смоленском, в районе Катыни. Совместно с нашей следственной группой, возглавляемой мною, будут работать приглашённые иностранные специалисты. Четыре представителя следственных органов САСШ, два представителя международного красного креста из Швейцарии, два представителя Англии и три представителя польского правительства в изгнании, – упомянув поляков, он презрительно усмехнулся.

– Как видите, компания собирается любопытная. Вы будете одним из сотрудников, осуществляющих, скажем так, ненавязчивый контроль приглашённых специалистов. За вами закрепляется один из американцев. Каждый день, вы будете составлять отчёт о его действиях. Особенно нас интересует субъективная оценка, ваши ощущения и впечатления от его действий. Конечно же, если вы заметите какой-то момент в ходе расследования, показавшийся вам необычным или заслуживающим внимания – сразу сообщайте об этом мне. Вы ещё получите дополнительные инструкции от своего непосредственного руководителя, но основные положения я вам перечислил. А пригласил я вас вот ещё по какому вопросу.

Он поднялся, достал из сейфа папку и сел напротив меня за приставную часть стола.

– я внимательно изучил информацию, полученную от вас и от Максимова. При этом возникла пара вопросов. Нет. Я не думаю, что вы сможете на них ответить, но в вашей работе в составе комиссии, возможно, это сможет помочь. Возможно, что непосредственно на месте работы, что-то сможет вас натолкнуть на дополнительную информацию. И Максимов, и вы упоминали одни и те же документы по Катынскому делу. Скажите, вас не насторожило, что в вашем варианте документа, в назначенный состав тройки включены товарищи, наиболее близкие к товарищу Берии? Второй момент. Как действующий сотрудник госбезопасности вы знаете, что тройки отменены с 17 ноября 1938 года решением Политбюро ЦК ВКП(б)?П65/116.Как вы считаете, товарищ Сталин пошёл бы на прямое нарушение закона?

Посмотрев на моё ошарашенное лицо, он понимающе усмехнулся.

– Что ж, вижу. Что вы всё понимаете. Ладно, Андрей Алексеевич, идите. Как только начнётся работа комиссии, мы с вами встретимся.

Малость обалдевший, я шёл к Мартынову и прокручивал в голове разговор с Влодзимерским. Во что я влез? Вернее, во что меня суют? И до этого я был опутан подписками и запретами, а теперь? Мартынов был у себя. Выслушав меня он вздохнул и поднял трубку телефона.

– Всеволод Николаевич? Это Мартынов беспокоит. Разрешите к вам зайти. Да. Да, со Стасовым, – Алесандр Николаевич усмехнулся. – Сидит передо мной с дикими глазами. Вы были правы, Лев Емельянович любого до истерики доведёт, самим фактом беседы. Хорошо, через пять минут будем у вас.

Положив трубку, Мартынов вздохнул.

– Пошли Андрей. Нас ждут.