«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

– Исаков, проверь, – из-за спины вышел невысокий, крепкий сержант, достал моё удостоверение и передал "дознавателю". Тот глянул внутрь, потом пулемётной очередью, посыпались вопросы:

– Старший группы?

– Транеев.

– Медик группы?

– Олеся Богданович.

– Блондинка из поезда?

– Света.

– Любитель чтения?

– Николай Смирнов.

– Хорошо. Исаков, выведи задержанного на улицу. Да поаккуратнее, без грубости.

Эх. И всё равно – хорошо. До своих добрался, теперь можно и расслабиться. Интересно, а где мои бойцы? Блин, как бы с ними чего не было. Сейчас со мной разберутся, нужно будет позаботится. О. уже назад зовёт. Быстренько же разобрались. Или нет?

– Да, похоже вы именно лейтенант Стасов. Ответы на вопросы вы дали правильные, но, сами понимаете, пока вы под арестом. Я старший лейтенант Чешинский, начальник особого отдела 745 стрелкового полка 141 сд. Сейчас за вами придут. Курите?

– Уже нет, товарищ старший лейтенант. Пообещал бросить, пока полз, – и невесело улыбнулся.

– Ясно, – старлей взглянул на меня, – Исаков, сделай нам чайку.

Через пару минут, я уже грел руки о кружку с горячим, крепким чаем.

– Товарищ старший лейтенант, что с моими людьми? В планшете полный список, кто из какой части. Они мне жизнь спасли, не хочу, что бы у ребят проблемы были, – и отхлебнул глоток сладкого, до приторности, чая.

– Не переживай, лейтенант, с ними всё нормально будет, – особист махнул рукой, – Одно то, что они вместе с тобой выходили, говорит в их пользу. Так что, зря волнуешься. Скажи одну вещь, лейтенант. Старшине Волкову и младшему лейтенанту Павлову, ты действительно отдавал приказ, в случае угрозы твоего пленения застрелить тебя?

– Да, товарищ старший лейтенант, – я ещё хлебнул чая, – Но это в случае, если я сам был-бы не в состоянии это сделать. А что?

– Ничего, лейтенант. Молодец.

Тут открылась дверь блиндажа и вошедший спросил у вскочившего особиста:

– Где он?

– Вот, товарищ майор?

Тот резко повернулся ко мне:

– Стасов?

– Так точно, – попытавшись вытянуться ответил я и зашипел от боли, облив себя чаем.

– Собирайтесь. Чешинский, идешь с нами. Давайте быстрей, скоро светает.

Мда, Стасов-то я Стасов, но ни оружие, ни документы мне не вернули. Да и иду, фактически, под конвоем – два бойца с майором да Исаков со старлеем. Пока шли по окопам да ходам сообщения, заметил интересный момент. Немецкие окопы сделаны лучше, комфортнее для солдат. Тут идёшь, месишь грязь на дне, а у них щиты деревянные, стены укреплены. Пока лезли ночью, насмотрелся. И ведь вроде наступают, а комфорт поддерживают такой, будто долго сидеть хотят, гады. Интересно, наши когда-нибудь научатся такому отношению к своим солдатам? Наверное нет, увы. О, кажись пришли. Поднявшись из последнего хода сообщения, мы обошли небольшой холм и я увидел две стоящие машины: полуторку и "эмку". Усадили меня на заднее сиденье "эмки" "ласково" зажав плечами бойцов майора. Сам он сел впереди и мы поехали. А полуторка, со старлеем и ещё несколькими бойцами, следом. Вот и начинается "романтика" общения со своими "коллегами". Скорей бы в Москву! Олеську увидеть.

Глава 21

Иногда я начинаю всерьёз задумываться, а не зря ли меня спас старшина с бойцами? Может было лучше, для меня, если бы немцы тогда "затоптали"? Тогда бы не было этих изматывающих допросов, осмотров врачей, анализов и т. д. и т. п. Я уже не знаю, ни какое сегодня число, ни, даже, день или ночь на дворе. Круглые сутки яркий свет в камере и никаких окон. Только лица "посетителей" меняются, а больше ничего. Сначала я злился, потом просто зверел, был момент, когда хотелось сдохнуть а сейчас – безразличие и вяленькое любопытство. На сколько меня ещё хватит? Сижу, гляжу на лоснящуюся рожу, задающую очередные, идиотские вопросы и думаю. А что мне будет, если я возьму и ткну его в глаз его же собственным карандашом? Только я собрался перейти от теории к практике, как из-за спины раздался голос:

– Капитан, оставьте нас.

Морда вскочила и убежала, а передо мной появилось лицо Лаврентия Павловича. Даже не сделав попытки встать, я тупо, без малейшего интереса, смотрел на него. Берия молча меня разглядывал, будто пытался найти во мне какие-то изменения и то, что он видел ему нравилось. Не представляю, как мой нынешний облик может понравиться, да ещё наркому. Почти всесильному человеку. Не понимаю. Уйдя в свои мысли, я не сразу понял, что мне что-то говорят, но Лаврентий Павлович, видимо прекрасно понимал моё состояние. Поэтому заметив, что я "вернулся", он начал с начала:

– Всё, Андрей Алексеевич, всё. Закончились ваши мучения. Сейчас вас отвезут домой, пару деньков отдохнёте и за работу! К вам больше не имеется вопросов по последним событиям. Во многом вы поступали глупо, но в связи с тем, что главная цель – выйти из окружения, вами выполнена, то получается следующее. Действовали глупо, но верно. И ещё, я редко это говорю, но… Я рад, что не ошибся в вас. Отдыхайте два дня и на службу. Всё.