«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

— Могу, — я взял себя в руки. — Товарищ майор. При изучении бумаг, выявлен случай полностью подходящий под нашу тематику. Возможно, что этот случай идентичен тому, что произошло со мной. Имеются веские причины полагать, что человек мой современник.

Пока я докладывал, лицо майора становилось всё серьёзней и серьёзней.

— Какие доказательства?

Протянув ему бумагу Кабанова, я уточнил.

— Песенка, которую напевал Минаев. Это слова из популярной песни 90-х годов "Самоволочка", группа "Любэ". В совпадение я не верю.

Мартынов хмыкнул и поднял телефонную трубку…

— Самки собаки!!! Палачи!!! Проклятая гебня!!! — я с любопытством рассматривал бьющегося в истерике Минаева. Такое я видел только в фильмах, когда "плохие дяди", пойманные "хорошими дядями" очень переживали свой провал. Период конвульсий на полу закончился и начался плач на стуле, с истерическими, невнятными выкриками. С каждой секундой я всё больше убеждался, что перед нами именно мой современник. С не мéньшим интересом, за этой картиной наблюдали Мартынов, Федотов и сам главный "палач" – Лаврентий Павлович. Чуть в стороне от трясущегося на стуле Минаева, стояли обескураженный следователь и врач. Посмотрев на этот цирк ещё пару минут, Лаврентий Павлович спросил.

— Кто-нибудь хоть что-то понимает?

— Кажется да, товарищ народный комиссар, — Берия повернулся ко мне, вопросительно подняв брови. — Очень похоже на то, что к нам попал, так называемый, "истинный демократ" и… — Берия прервал меня, махнув рукой.

— Пойдёмте ко мне, товарищи. Пусть специалисты работают, а вы, Стасов, всё расскажете с самого начала, — покосившись на Минаева он добавил. — Ни х… себе у меня слава! От одного моего вида люди в истерику впадают!

В кабинете у Лаврентия Павловича, я договорил.

— Очень похоже на то, что в тело Минаева попал ярчайший представитель "истинных демократов". Только такой человек, с полностью задуренными мозгами, мог обделаться при виде вас и впасть в истерику. Я рассказывал, насколько сильно поливали грязью вас и органы долгие годы, вот и результат, — я развёл руками. — Судя по всему, он здесь чуть больше недели, пытался маскироваться, а тут приехали злобные чекисты и забрали его к палачам….

— Да. Я читал протоколы ваших допросов и ваши записи. Но одно дело читать об этих людях, и, совсем другое, — Берия поморщился. — Совсем другое дело, увидеть своими глазами. Хорошо. Возможно вы правы, но… не будем торопиться с выводами. Александр Николаевич, с завтрашнего дня, вы и Стасов входите в группу, занимающуюся «Минаевым». Руководство возлагаю на вас, Павел Васильевич. Мартынов, Стасов, вы можете идти и… спасибо за работу, товарищи.

— Ваша фамилия, имя, отчество? — капитан госбезопасности Сергей Петрович Соколов, назначенный следователем к Лжеминаеву, меньше всего напоминал палача из "кровавой гебни". Невысокий, пухленький мужичок, с ямочками на щеках, выдающие его улыбчивость, густые, с благородной сединой, тёмные волосы, зачёсанные назад. Брежневские брови, над ярко-синими, весёлыми глазами. Приятный, мягкий голос психоаналитика и экономные, скупые жесты хирурга у операционного стола. При встрече, он напомнил мне, почему-то поросёнка Фунтика, а не следователя-важняка, одного из лучших в наркомате. И меньше всего он походил на тех уж дегенератов-костоломов, кулаками и сапогами выбивающих нужные показания. Нет, при нужде, как я думаю, за этим не заржавеет, но сейчас явно не тот случай.

— Минаев…

Не дав ему договорить, Сергей Петрович всплеснул руками и и проникновенно сказал:

— Голубчик! Ну что вы так волнуетесь? Успокойтесь, попейте водички. Она у нас наичистейшая, вкусная, — посмотрев, на жадно пьющего Лжеминаева, продолжил. — Вы, видимо от волнения, не поняли моего вопроса, — голос Соколова был просто пропитан любовью ко всему миру. — Меня интересует ваше подлинное имя. То, которое вы носили до попадания в тело Минаева.

— Я… Вы… Мне… Хорошо, — и Лжеминаев начал отвечать…

Интерлюдия, 20.05.1942 г., Москва, Кремль, кабинет И. В. Сталина.

— …таким образом, работа отдела принесла определённые результаты, главным из которых, можно считать нахождение Лжеминаева. — Берия закрыл папку.

— Хорошо, Лаврэнтий, очень хорошо. — Сталин улыбнулся. — Всю новую информацию по этому делу, немедленно ко мне. А что по делу Стасова?

— Там сложнее, товарищ Сталин, — Берия, вздохнул и продолжил. — Захваченный агент простой боевик, не владеющий важной информацией. Вот раненый… Тот для нас более важен. Со слов пленного агента, именно раненый является заместителем командира группы, убитого в перестрелке. По раненому врачи дают благоприятный прогноз. Надеемся, что уже через неделю сможем приступить к допросам. Положительный прогноз дают и для наших сотрудников, хотя состояние Зильбермана и остаётся тяжёлым, но врачи позитивно оценивают его шансы на выздоровление. Одним словом – ждём, товарищ Сталин.

— Ну что же, работай, работай, — Сталин встал и прошёлся вдоль стола. — Теперь по другим вопросам. Что у нас с разработками нового вооружения?

Берия снова открыл папку и начал докладывать…

Глава 35