«Попаданец» в СС. Марш на восток

Первые известия о новом наступлении немцев поступили с Брянского фронта, но были они сформулированы так, что особого волнения в Генеральном штабе и Ставке не вызвали. Локальный немецкий удар и только. На Западном и Резервном фронтах, судя по докладам, царило затишье. Так о чем беспокоиться? Первые вести о начавшемся разгроме центральных фронтов принесли доклады Дружкова и Серова – летчиков 120-гo истребительного полка – они прозвучали в безмятежной обстановке, царившей в тот момент в генштабе, как взрыв тяжелой авиабомбы. «Движение танков противника со стороны Спас-Деменска на Юхнов! Колонна танков и мотопехоты растянулась на двадцать пять километров». На фоне звучавшей спокойно и уверенно информации, поступавшей из штабов фронтов, о том, что наши войска успешно отражали танковые атаки, курсанты Тульского рентгено-технического училища прочно удерживали занятый рубеж, тяжелые бои вели южнее Брянска части 13-й армии и группы Ермакова… и т. п., рассказ о движущейся в абсолютной пустоте прямо на Москву огромной вражеской колонне звучал фантастически. Это было настолько невероятно, что в это не хотелось верить – это просто невозможно, это не может быть правдой!

Потому даже многоопытный Шапошников предпочел воспринять эти данные скептически:

– Ничего, ничего, голубчик, – отвечал тогда Борис Михайлович взволнованному не на шутку Константину Федоровичу Телегину, члену Военного совета Московского военного округа.

– Ничего тревожного пока нет, все спокойно, если под спокойствием понимать войну.

Тогда было решено послать новую воздушную разведку. Около 14 часов сообщение летчиков подтвердилось. Враг уже входил в город Юхнов.

Последние сомнения в разразившейся катастрофе развеялись через пару часов, когда из штаба Резервного фронта непосредственно Сталину позвонил сам начальник Главного политуправления РККА, зам. наркома обороны, армейский комиссар 1-го ранга Л. З. Мехлис. После его доклада о том, что «части 24, 43 и 33-й армий отрезаны от своих тыловых баз… связи с ними нет… дорога на Москву по Варшавскому шоссе до Медыни, Малоярославца открыта. Прихожу к выводу, что управление войсками здесь потеряно», растаяли последние надежды на локальность произошедшего несчастья. Это был коллапс всего центрального участка фронта.

В результате случилось то, что случилось: пять армий Западного и Резервного фронтов попали в окружение под Вязьмой, а практически весь Брянский фронт вместе со штабом очутился в окружении под Трубчевском и севернее Брянска. Управление войсками было утрачено. Окруженные группировки, рассеченные на части, после упорных, но, увы, скоротечных боев были уничтожены или пленены при попытке выйти из окружения. Остановить рвущиеся к Москве мотомеханизированные колонны немцев было просто некому.

Генштаб и Ставка тогда предприняли просто титанические усилия, пытаясь хоть как-то выправить отчаянное положение. На шестой день немецкого наступления, когда кольцо окружения уже сомкнулось, Болдину – единственному командующему армейского ранга, в котле с которым в тот момент имелась более-менее устойчивая связь, был передан категоричный приказ: «Вывести войска за Вязьму. Иначе – катастрофа. Идти день и ночь. Темп 70 км в сутки. Вы нужны для защиты Москвы». За подписью ВГК был направлен еще более категоричный приказ: «Из-за неприхода окруженных войск к Москве – Москву защищать некем и нечем. Повторяю – некем и нечем!»

Окруженные части не в чем упрекнуть – они выполняли полученный приказ до конца. 10 октября была перехвачена радиограмма командира немецкой 7-й танковой дивизии генерала Функа, переданная открытым текстом высшему командованию в ответ на упрек:

«Почему вы топчитесь? Идите на Москву». Ответ Функа гласил: «Натиск Красной Армии в направлении Сычевки был настолько сильным, что я ввел последние силы своих гренадеров. Если этот натиск будет продолжаться, мне не сдержать фронта, и я вынужден буду отойти».

Все висело на волоске, но враг оказался сильнее. 11 октября в 21.12 от генералов В. И. Болдина и М. Ф. Лукина поступила одна из последних радиограмм Сталину и командующему Западным фронтом Коневу: «Кольцо окружения сомкнуто. Все наши попытки связаться с Ершаковым и Ракутиным успеха не имеют, где и что делают, не знаем. Снаряды на исходе. Горючего нет». Это был конец окруженных армий.

Известия о движении немецких войск на столицу вызвали в огромном городе брожение и анархию. Впервые за все время существования был закрыт Московский метрополитен. Когда люди пришли к закрытым вестибюлям, в Москве началась паника. Это был не просто сигнал приближавшейся смерти города, это был высший символ беды. Началась неконтролируемая, спонтанная эвакуация учреждений, предприятий, организаций и простых жителей, которая больше напоминала библейский исход. В городе стали вспыхивать беспорядки, начались погромы магазинов и складов с продуктами и товарами широкого потребления. Власть над городом была утрачена на целые сутки.