Попаданка для лорда-ректора

— А какой у тебя был дар при рождении? — спросила Лина, немного побаиваясь, что он накажет ее, за то, что перебивает.

Но Гадар Дартион только усмехнулся.

- Мой изначальный дар — магия погоды, — сказал он. — Я много упражнялся в ее совершенствовании. Вот эти облака тьмы, которые ты видишь вокруг меня — часть эффекта. Но все не так просто. Когда я стажировался послушником у одного из сильнейших некромантов страны, из чистой любознательности залез в книгу по темной магии и некромантии. Все из той же любознательности провел ритуал призыва элементаля. Идиот…

— Это как те двое? — уточнила Лина.

— Именно, — произнес лорд. — Тогда ничего не случилось. Я был послушником, непосвященным. Но элементаль был призван. И когда пришло время посвящения в маги, и мне предстояло выбрать сторону в магическом Содружестве — темный элементаль сделал свое дело — наполнил меня тьмой. Не смотря на изначальный дар погоды. В итоге получилось наслоение. Мой дар, в общем-то светлый, если правильно применять, и тьма перемешались, образовав мощную уникальную силу.

Лина теперь смотрела на ректора совсем другими глазами. То есть он непросто красивый и притягательный… Он… Он вообще очень «не просто»! Не удивительно, что она им заинтересовалась — ее всегда тянуло на необычных, а в этой Академии, да и в этом новом мире, он для нее самый необычный.

— Обалдеть, — впечатленно и честно призналась она. — Только я так и не поняла, чем это может быть опасно.

Ректор мягко поцеловал ее в нос и произнес:

— Тем, малышка, что тьма во мне растет. Мне все труднее ее контролировать. Она чуть с ума меня не свела, требуя, чтобы я тебя взял.

Лина охнула, вытаращив глаза. Что он имеет ввиду?!

— Хочешь сказать, все что у нас сейчас было… — начала она, но так и не смогла подобрать слов, запнулась.

— Нет, — поспешил успокоить ее ректор. — Все, что у нас сейчас было с тобой — исключительно наше собственное желание. Ни твой дар, ни моя тьма не помешали. Уж не знаю, каким чудом мне удалось ее загнать в рамки контроля, но кристалл я сделал тебе отменный.

У Лины отлегло от души. Фух, значит, он действительно сам ее захотел, а не под воздействием тьмы или ее нежданной смелости.

С этим разобрались.

— Но все же, чем так опасна тьма? — спросила она, обняв его за шею и чувствуя какую-то необычайную и очень интимную близость с ним в этот момент.

Гадар помычал задумчиво, потер подбородок, потом сказал:

— Помнишь Иваса, демона?

— Как такого забудешь.

— Я говорил, что его раса питается чужими эмоциями, — продолжил лорд Дартион. — Они опустошают тех, с кем спят, тех, чьи эмоции хотят вкусить. Моя же тьма жаждет прямо противоположного. Она хочет расти, расширяться, напитывать собою других, а не иссушать. А это куда серьезней простой подпитки демонов. Она крепнет и ширится. Именно из-за этого рядом с Академией на Нирийском поле возникла зона темного канала. Она возникла из-за меня.

Лина сперва не поверила. Как так?

Вот это тревожное поле, которое перекрыто магическим барьером, появилось из-за ректора? Из-за этого потрясающего и удивительного мужчины?

— Но… — протянула она растерянно, — зачем она хочет расти?

— А зачем люди стремятся к власти? Зачем пытаются добиться чего-то в жизни? — отозвался Гадар. — У тьмы и темной стороны магического Содружества свои амбиции. Они хотят расширить сферы влияния, стать монополистами на поле магический деятельности. А такой игрок, как я — очень ценное приобретение.

— И что же делать? — совсем обалдев от таких новостей спросила Лина.

Кто бы мог подумать, что в мире магии есть свои законы экономики, права, какие-то выборы, своя политика. И, конечно же, ей посчастливилось влюбиться в самого могущественного и желанного ректора.

Она и не сомневалась в своих способностях.

Лорд Дартион погладил ее по колену, мягко, нежно, по коже пробежали приятные мурашки. Все-таки он невероятно чуткий. Теперь-то она это знает наверняка.

— Я делаю все, что в моих силах, — признался ректор. — До сих пор мне удавалось держать тьму под контролем. Но в последнее время она выросла. Ее все труднее сдерживать. Я надеюсь, мне удастся отыскать кристалл духа, чтобы оборвать связь с тьмой элементаля. И, наконец, выйти из этой вечной игры магического Содружества за власть.

Столько новой и, поистине, невероятной информации, после такой страстной ночи, в голове укладывалось с трудом. И все же благодаря своему дару Лина четко, но безболезненно прочувствовала каждое слово ректора.

Ему действительно очень непросто.

— А я? — спросила она.

— А ты, моя маленькая, почему-то тьме крайне интересна, — отозвался ректор. — Она дико хочет сделать тебя своей. Ни к кому прежде она такого внимания не проявляла.

Это новость оказалась совсем странной.

— Почему? — изумилась Лина.

— Не знаю, — честно признался лорд Дартион. — Но пока на тебе кристалл, мои эмоции и голоса тьмы для тебя безвредны.

Лина хотела поспрашивать еще. Чем она так заинтересовала тьму? Почему этот элементаль мрака так жаждет ее наполнить, перетащить на свою сторону? Возможно, она попытается как-то помочь, но ректор поднялся вместе с ней на руках и проговорил: