Попаданка для пленного змея. Ненталь

— Я хотел бы сделать все сам. Не утруждая тебя, лишь показывая, как и что я могу, на самом деле… Хотел бы впечатлить тебя и позволить просто наблюдать за мной… Чтобы ты утруждалась исключительно созерцанием…

Наг вновь замолк и в пещере повисла такая тишина, что я слышала, как мелкая капель быстро-быстро стучится в озерцо соседнего грота. Будто просит разрешения стать частью небольшого водоема.

Ненталь молчал, глядя куда-то в сторону. Желваки его без конца метались по скулам.

Наг переживал. И если я правильно поняла — расстраивался потому, что я должна все делать, действовать и рисковать…

Ну надо же! Какой же все-таки мужчина!

Я не могла не восхищаться этим оборотнем. Не могла не симпатизировать нагу все больше. Уж не знаю какие там остальные оборотни другого измерения и каковы остальные змеи Гардавии. Но этот… Этот был хорошим. По-настоящему, по-мужски правильным.

Не было в нем этого львиного ленивого превосходства «пусть самки охотятся, главное то, что у меня есть в штанах».

Я едва не сказала: «Ненталь! Я хочу стать твоей попаданкой! Возьми меня, я твоя!» Сглотнула слова и наг чуть встрепенулся.

— Хочешь что-то сказать?

Как он заметил? Как догадался?

Я внутренне заметалась, ища что бы такое нейтральное выложить. Хотелось отвести глаза от пронзительного взгляда нага, но у меня ничего не выходило. Я… не могла…

Ненталь улыбнулся — опять светло и тепло.

— Ладно. Когда будешь готова, скажешь. А теперь, Ада, у нас нет выхода. Я должен обучить тебя технике мысленной связи через энергию близких родственников у нагов. И я могу сделать это лишь здесь. Где практиковать, к сожалению, не получится. Надеюсь, у нас все нормально сложится.

Он словно извинялся. И извинения тоже последовали:

— Прости, что так получается. Я могу лишь подсказывать, объяснять. И ничем не смогу помочь.

Я развела руками.

— Где наша не пропадала? Попаданка я или нет?

Ненталь усмехнулся и осторожно провел рукой по моему плечу.

Словно боялся сделать мне неприятное.

Жест был легкий, теплый и какой-то до ужаса интимный. Хотя вроде бы ничего эротичного в нем не было. Даже подтекста я не заметила. Гадкие мурашки побежали по спине и с ног до головы окатили жаром.

Ненталь быстро сглотнул несколько раз и провел языком ко губам. Неспешно, словно смаковал что-то удивительно вкусное.

— Давай пробовать. А то никогда не начнем. Я, во всяком случае, точно не соберусь…

Я не очень поняла его фразу. Но кивнула. И наг приступил к теории… Если можно так выразиться.

Начал объяснять то, что я должна буду делать, когда вернусь на Землю. Туда, откуда мысленная связь не заблокирована сельвентами. Но, если верить Ненталю, связаться с Гардавией оттуда тоже то еще испытание. Потому что на Земле магия неактивна. Как выяснилось, ее у нас много, но она словно бы не работает. Заблокирована. Или типа того.

Если в измерении нет магии, как энергии или чего-то еще, то и пользоваться магией невозможно. Даже если ты ею обладаешь.

Поэтому мне придется преодолеть еще и эту преграду.

* * *

Ненталь

Ненталю нравилось ее учить. Нравилось смотреть, как она слушает. Такая сосредоточенная, серьезная, деловитая. Только ручки и блокнотика не хватает, чтобы фиксировать слова нага.

Такая… красивая… Она была красива в любом своем проявлении.

Когда сомневалась в нем, хотя прежде никто и никогда этого не делал. Не смел сомневаться в первом после Дельвера. Супилась, замирала, прокручивая что-то в своей прелестной головке.

Когда смотрела на него и что-то там себе думала. Но почему-то не считала нужным спросить или сказать.

Когда отдавалась ему.

На щеках цветет румянец, губы чуть приоткрыты. Само соблазнение. Как можно от нее оторваться? От ее гладкой, глянцевой кожи. От ее сладких губ и от ее сильного, но одновременно изящного тела.

Как?

Ненталь вообще не понимал — как теперь с ней расстаться.

Почему наг не сказал Аде, что она его нари?

Ненталь много раз порывался признаться. Фраза так и вертелась на языке. Простая и вместе с тем судьбоносная. Как признание в любви, только гораздо мощнее…

Это совсем не сложно показать свою уязвимость той, перед которой ты хоть нагишом, хоть с вывернутым наизнанку нутром. Той, которая и есть твоя уязвимость: слабость и сила одновременно.

Но всякий раз Ненталя сдерживало лишь одно. Как он, в его нынешнем положении, может что-то предлагать своей женщине? И что? Попытки его спасти? Сомнительное удовольствие стать парой для пленника? Однозначный и прямой риск стать жертвой его врагов?

Нет! Так Ненталь не мог поступить с Адой.

Сказал про нари — и все, словно привязал. Конечно, у нее есть свой, личный выбор. Но когда тебе признаются в любви, в нерушимой преданности и верности, разве это не давит желанием спасти того, кто к тебе так относится?

Вот если он выберется… Если получится… Тогда он предложит ей все, без ограничений и рамок. Все, чем владеет, все чем является. Всего себя, если ей это будет еще интересно.

Наг переживал, его буквально ломало от мысли, что Ада помогает ему из жалости. Из сочувствия к бедному обездоленному. Она казалась такой хорошей, правильной, замечательной.