Попаданка. Мама для бастарда

Милад коротко и глухо застонал, жмурясь от боли. Крепкий был Теодор, ладно управлялся и с мечом, и с кулаками. Будто деревенский, не белоручка. Мелькнула странная глупая мысль, и рассмеяться захотелось. Рассмеяться от того, как жизнь сложилась. Что будь Теодор не король… вышла бы за него Дана. И Драго был бы от него. И насилия бы не было, и… ничего бы не было. Ни сына у Милада, ни жены. В сердце раскаленной стрелой вошла мысль, что не ценил он ни Дану, ни Драго, отравлял их своей ревностью да недоверием. И поделом ему, поплатится за это. Из рук Теодора.

– И что же ты сделать со мной хочешь? – не поднимаясь с пола, спросил Милад сдавленно. – Выбить из меня информацию? Так не знаю я ничего, без надобности я тебе. Отомстить хочешь?

Милад усмехнулся разбитым в кровь губами от тяжелых перстней Теодора. И напряглось все тело в ожидании ответа.

– А что? – наклонился Теодор к Миладу, прожигая его взглядом. – Будешь о пощаде просить? А тебя… просили они? Драго просил пожалеть его, когда ты в очередной раз руку на него поднимал? А Дана… тем вечером, когда я уехал?

Теодор опустил ладонь на пояс. Пальцы почти судорожно сжали рукоять плети. До побелевших костяшек. На вид она сейчас была обычной: не как у пастуха или всадника, конечно, но будто позаимствованная у палача или… боевого мага. Ведь сейчас, почувствовав ярость, она отозвалась. Тоненькими, заметными разве что в этой полутьме, разрядами магии. Не раз в бою Теодор такой штучкой управлялся, насмерть врагов сражая.

Милад сверкнул глазами дерзко. Гневно. Зло. И вскинулся, забыв о том, что на ноге его железная цепь. Дернулся к Теодору.

– Грехов своих я не умаляю! – прорычал Милад, как дикий зверь, желающий вцепиться в горло Теодору. – А ты, ты как бы чувствовал себя, если бы всю жизнь немым укором на тебя глаза любимые смотрели? Как она на меня! Да, обезумел я тогда от любви к Дане! И срывался потом на ней, за что виноватым сейчас чувствую себя. А ты, когда уехал и не вспоминал о ней потом, что чувствуешь? Тоже… не уберег! Еще неизвестно, женился бы ты на ней или нет тогда, когда обрюхатил ее! Твоя вина не меньшая. Бездействие!

Внутри самого выкручивало, когда бросал Милад эти несправедливые слова Теодору. Ведь… если честно, о Драго и говорить не хотелось. Потому что боялся Милад себя и его выдать. Камень магический показать да сыном назвать. Хотя хотелось. Очень хотелось! Но Милад держался. О Дане говорить было проще, чем о Драго. С ней скрывать было нечего.

Теодор не выдержал, выхватил плеть. Она сверкнула магией, трескучими опасными молниями. Как живая, взметнулась в воздух. Плети передавалась магия Теодора, его энергия, эмоции. Все из сердца по руке в туго оплетенную рукоять и дальше, по жесткому и гибкому плетению. Вот и взбесилась плеть, выдавая его чувства. Злость на Милада или на то, что он прав? Теодор замахнулся в считанном сантиметре от его плеча.

– Я узнал, что замужняя она уже, когда вернулся! Что мне было делать? В дом к вам приезжать, на обед дружеский напрашиваться?! Не знал я, что ты натворил! А знал бы, убил бы тебя… – голос стал ниже, глуше, магия на плети притихла, а сама она ошейником обвила шею Милада, вздергивая его на колени перед Теодором. – Не только за Дану. За сына моего.

Хоть Милад и на колени упал, да подбородок все так же гордо вздернул. Несгибаемо, несломлено посмотрел в глаза Теодору. И не выдержал, прошептал еще слышно:

– А ты так уверен, что Драго – твой сын?

Ничего вроде не сказал Милад. Но посмотрел так… что взглядом одним будто душу всю переворачивал. И рука рефлекторно дернулась к горлу. Потянулась туда, где на шнурке магический камушек висел. Не дотронулся Милад, сдержался, упала рука его вниз. И глаза он нарочно опустил, чтобы не выдавать ни себя, ни Драго. Но было слишком поздно. На слове «сын» камушек слабо засветился белым светом, видным в темноте подземелий даже через грубую холщовую рубашку.

– Замолчи! Сам ты его прогнал, как неродного! – Теодор распустил и перехватил плеть иначе, собираясь ударить рукояткой, грубо, зато не причинив особого вреда.

Однако рука замерла. Ведь Теодор с интересом уставился на слабый свет, пробивающийся сквозь грубую ткань. Милад же не был магом, это Теодор знал точно! Его даже в камеру без особой магической защиты бросили.

– Что это у тебя? – Теодор с интересом потянулся к кулону Милада, доставая его из-под ткани. – Артефакт какой магический? Откуда ему взяться у тебя? Да и энергия странная… на магию обычную непохоже.

Теодор нахмурился. Камушек уже мерк, но кристалл выглядел необычно. Вспомнились всякие рассказы о ведьмах и колдунах, ведающих древние обряды да заговоры, которые на обычную магию непохожи.

Милад сцепил зубы и тупо молчал. Да хоть резать его будут, ничего не скажет больше! Кто ж знал, что этот чертов артефакт на слово «сын» отреагирует?

– Не трогай, не твое, – резко дернулся Милад, зазвенев цепью, в глазах виднелся настоящий испуг. – Ты… ты же пришел зачем-то в подземелья! – в отчаянии бросил Милад, вызывая огонь на себя.