Попаданка. Мама для бастарда

– Пришел я к тебе с добром, побыть рядом, нежностью одарить, а ты меня неволить решила? Может, хлыст бы еще взяла да, как жеребца племенного, охаживать начала, чтобы потомство я тебе скорее сделал? Я уже давно с тобою вместе, Анисья! И как-то ребенка не видать. Может, не во мне дело, а в тебе, а? Может, жену мне новую поискать? Вон, аруанская принцесса, кровь с молоком, спит и видит, как место твое занять! Будь тише воды, ниже травы, тогда, может, пожалею я тебя. Во имя… чувств наших крепких, – не выдержал Теодор и усмехнулся, сам своим словам не веря.

Из покоев, не обернувшись, вышел он. Зная, что за его отповедью взрыв последует… Только не жаль ему было Анисью. Не он был ей нужен. Ребенок, наследник, выгода. Гадко от этого было, будто тело Теодора – так, в придачу, а сердце… оно и вовсе не в счет.

– Так может, заходить ко мне в покои нужно чаще, чем раз в полгода?! – прошипела Анисья вслед, хватая с дивана бархатную подушку, бросая вслед Теодору.

На глазах у нее кипели злые слезы. С первого дня, как поженились, она вынашивала в себе план. Родить наследника и избавиться от его папочки! Только со дня знакомства Теодор был холоден к ней. Как и она к нему. И долг они супружеский исполняли именно, как долг и повинность!

Анисья взвилась на ноги, наскоро одеваясь, выскакивая из покоев. Да так быстро, что едва не упала, споткнувшись. Придержавшись за стену, она выкрикнула ему вслед:

– Видно, пыл ты весь свой на государственные дела растратил, да, Теодорушка? Или на девку свою? Хватает на нее огня твоего? Раз на меня не хватает! Может, со дня нашей свадьбы к ней в деревню наведывался? Да только пожалеешь ты еще об этом! – и со злыми слезами Анисья бросилась прочь, чтобы успокоиться и придумать новый план.

***

Теодор промчался по коридору, вверх по лестнице, в свой кабинет. И даже не закрывая дверь, схватил вазу из дорогого фарфора и швырнул о стену.

– Ненавижу свою жизнь! Я хочу быть свободным! – заорал Теодор, не выдерживая напряжения, ладонь наткнулась на осколки, и кровь обагрила рукав белой рубашки. – Хочу любить того, к кому тянется сердце! Ненавижу долг, ненавижу власть королевскую и жизнь свою опостылевшую! Ненавижу, что решил без любви жить, по расчету женился! Что тогда за Дану не боролся, отступил, услышав, что замуж вышла! Из гордости все изгадил! Ребенка потерял на столько лет, жениться мог по любви, не прятать чувства свои под маской благочестия сейчас! Я просто хочу любить и быть любимым, неужели так много прошу от жизни?!

Теодор схватил мраморную статуэтку орла и в зеркало швырнул, да пригнулся, когда осколки по всему кабинету брызнули. Лицо только прикрыл в отчаянии, едва не до слез доведенный. Терпеть не мог, когда его, как птицу в клетке, неволили.

Анисья сегодня будто ошейник на шею набросила да затянула туго. Не быть Теодору счастливым в этом дворце. Вот бы и правда церковь развод дала. Не то покоя его душа не найдет без Даны во веки веков. Хотя и жаль Анисью было, но чувствовал Теодор, что вместо души у нее камень, расчет холодный. Не потеряет она любви своей, сердце у нее не разобьется – нечему биться.

Не услышал Теодор, как Анисья кошкой подкралась к кабинету. Не увидел, как ее взгляд по осколкам вокруг него скользнул. Она пошла между них, ступая осторожно, но все-таки под подошвой хрустнуло. Теодор вскинул взгляд, все-таки реакция у него была воина. А она осторожно отвела край рукава, беря его ладонь в свою.

– Слышала, кричал ты? Что мучает тебя? Скажи мне… – тихо спросила Анисья, задумчиво глядя в глаза. – Скажи!

Это был приказ. Уже жестко. И ее пальцы без жалости стиснули порезанную ладонь Теодора. Она ощутила горячие капли под своими пальцами, но ни капли жалости на ее лице не было. Этот упрямец и под кнутом в плену вражеском молчал бы, что ему такое?

Теодор глухо застонал и стиснул зубы, по-прежнему молча, как на допросе. А Анисья, и правда будто враг ему, с силой руку стискивала. Ему бы вырваться? Но боль отрезвляла.

– Что сказать тебе? – все так же мрачно отрезал Теодор, вскинув голову упрямо. – Знала ты, на что шла, Анисья. С первого дня отец сказал твой, что брак наш договорной. Ты согласилась. Не соблазняла ты меня прежде вот так, как девка развратная. Может… я и согласился бы.

Его губы тронула пошлая усмешка. И он медленно окровавленной рукой провел по губам Анисьи, капризно изогнутым, пачкая их в кровь.

– А теперь что? Не по душе тебе соблазн мой?