Попаданка на 30 дней (СИ)

— Ты не могла не заметить холодного и порой даже жестокого отношения ко мне Илантри. — Я согласилась, не став отрицать очевидное. — Он влюблен в меня. Как и я в него. Но я совершила нечто непростительное, я.

— Пыталась убить его кинжалом? — уточнила я, вспомнив разговор Илантри с Рейтаном.

— Я не хотела, не хотела, — пробормотала Элея, — не знаю, как этот проклятый кинжал оказался у меня в руках. Не понимаю.

Зато я понимала. Помнится, со мной было нечто похожее, его мне подкинул Фарик. Только тот не довел дело до конца моими руками, я вовремя откинула кинжал, а вот в то, что Мирак-простофиля, как его называет Фарик, сделал то, на что мой посланник не решился, верится легко. Не зря же его имя есть среди лучших, значит, он не столь мягкотелый, как Фархамит-шиа.

— Это не твоя вина.

— Нет, моя, — откинув мою руку, которую я положила девушке на плечо, пытаясь подбодрить, воскликнула Элея, тряхнув рыжеволосой головой. — Это моя вина, Лиля, понимаешь? Моя.

— Нет, — прошептала я, — у меня был схожий случай. Кинжал тоже внезапно оказался у меня в руках — его подбросил мне мой посланник. С тех пор он несколько изменил вектор своего поведения, однако его вины это не умаляет. Уверена, что твой посланник действовал схожим образом.

— Я понимаю, — пробормотала она и стерла побежавшую дорожку слез. — Но удар нанесла я. В плечо. Он понял, что я собиралась его убить, но. он уже был пленен мною. Мы уже были пленены. О, ты бы знала, какие сны с его участием мне снились.

Я покраснела, прекрасно понимая, о чем она говорит. Вот только мои сны так и не воплотились в реальность, в отличие от снов Элеи.

— Он не отпустил меня, я уже была его фасхаати, его рабыней. Но тогда, еще две недели назад, наши отношения были иными. Трепетными, страстными, горячими. С того злополучного похищения из наших отношений ушла любая трепетность. Он забавляется со мной как может. Всегда принуждает к близости словно в наказание, хотя я сама согласна на все. Но теперь ему это не интересно. Ему интересно заставлять меня чувствовать унижение. Но знаешь, что самое ужасное, Лиля? — девушка посмотрела мне в глаза. — Я притворяюсь, будто мне не нравится, будто это доставляет мне неудобства и боль, но на самом деле даже такие доминирующие отношения с ним — это лучше, чем ничего. Это даже... возбуждает. Приносит дополнительные острые ощущения. Но мне нравится. Не то, как он обращается со мной вне стен спальни, это разумеется ужасно, а то, что происходит в нашей кровати.

Мои щеки немного покраснели, картинки чужой близости слишком остро стояли перед взором, невольно заставляя представлять на месте любовников нас с Рейтаном.

— Хотя прилюдно он меня не унижал до того, как я тайком не отправилась в цитадель.

Но, понимаешь, это ужасно, что он думает, будто мстит мне подобным доминирующим на грани жестокости отношением, а я на самом деле получаю удовольствие. И я боюсь признаться ему в этом. И это ужасно.

Она выпалила все как на духу, а я боялась пошевелиться и что-либо сказать на её откровение. У каждого свои пристрастия в постели, свои взгляды и вкусы, потому я не могла ни осуждать, ни порицать. Просто мне было по-настоящему жаль влюбленную девушку, которая совершила ошибку даже не по своей воле, а теперь расплачивается отсутствием доверия в отношениях с любимым человеком. Надеюсь, меня подобное не ждет по хитрости богов.

— Не знаю, что и сказать, — пробормотала я, — ты не пробовала ему открыться?

— И сказать, что боги хотят избавиться от него? — хмыкнула Элея. — Кто в это поверит?

Пожалуй, она права. Звучит бредово. Да и нельзя подобное говорить. Боюсь, нас казнят за богохульство, причем боги даже не станут этому препятствовать. С ними шутки плохи.

— Ты права, — ответила я и решилась откровением ответить на откровение: — Я все пытаюсь найти выход из этой ситуации. Понимаешь, я виделась с Яраати. Она убедила меня, что выход существует, что она вовсе не хочет избавляться от Амитана.

— Избавляться от Амитана?

О, кажется, нам предстоит долгий разговор.

— Ты завтракала? — спросила я. Девушка отрицательно качнула головой.

— С самого утра Илантри потащил меня сюда, чтобы я следила за тренировкой.

— Если ты уйдешь, он разозлится?

— Он в любом случае разозлится, — хмыкнула она. — Так что идем завтракать.

Я кивнула. Мы вышли из амфитеатра. По дороге я рассказала Элее всё, что знаю о богах, посланниках и легендах. Девушка слушала внимательно, но, к сожалению, поделиться какой-нибудь информацией в ответ не могла: она просто ничем не интересовалась, смирившись со своей участью.

— Я уже просто приняла как данность, что жить мне в этом мире всего тридцать дней.

— Понимаю. Я тоже в какой-то момент опустила руки, но... не смогла. Я решила бороться за себя, а потом и за весь Амитан.