Попаданка по обмену, или Альма-матер не нашего мира

– Ну, хитрюга. Молодец! Прокатилась на парне на глазах у всей академии. Я этого некроманта хорошо знаю. На первых курсах частым гостем у меня был. Очень уж любознательный и с шилом в одном месте. Один раз зомби поднял, а сил упокоить уже не было. Пришлось ему удирать через кладбищенскую ограду, благо она высокая. Да, только перелетая, он руку сломал. Или вот в спарринге… Сейчас-то уже ко мне не заглядывает, возмужал, силы и опыта набрался. А поначалу… Хорошо хоть отец его – шишка шишкой, а выволочки за очередной синяк сына руководству академии не устраивал. – Эльф хитро прищурился. – Я этого Верджила хорошо и запомнил. Как и слух о том, что он пользуется усиленным вниманием дамского пола. Но вот о том, чтобы он какую-то свою пассию на руках по академии носил – ни разу. Поэтому прислушайся к совету старого лекаря – поаккуратнее. Местные сердцеедки, навострившие на твоего друга коготки, могут взяться за устранение иномирской соперницы.

– Нужен мне этот некромант сто лет в обед.

Эльф не понял фразы, наверное, транслингва не так перевела:

– У тебя сегодня столетний юбилей? Поздравляю! Мне, правда, говорили, что иномирцы живут всего-ничего, но это, наверное, устаревшие сведения. Ты такая молоденькая еще…

Я перебила эльфа:

– Это образное выражение, в смысле он мне и даром не нужен.

Эльф опять призадумался, благо ничего не произнес. Я прикинула: почему бы? А потом хлопнула себя по лбу. Ушастый мог подумать, что обычно мы платим, раз «даром» не нужен..

Решив больше не использовать разговорных выражений, пояснила:

– Мы с Верджем просто товарищи. В основном по несчастьям. Ничего более.

На это эльф лишь покачал головой в стиле «сделаю вид, что поверил».

– И, пожалуйста, не говорите ему, что я специально так, – замялась, подбирая выражение, но, не придумав ничего лучше, подипломатичнее выдала: – каталась, а то он опять…

Вовремя прикусила язык. Чуть не сорвалось: «В ответ отомстить решит и скелет под окно серенады петь пришлет». Это звучало бы как подтверждение предположения докторуса о наших амурах. После возникшей заминки добавила:

– …разозлится.

– Хорошо, – ушастый поразительно быстро согласился, – но учти, если что, на свадьбу пригласишь.

О том, на какую, я уточнить не успела, эльф громовым голосом возвестил Верджа, стоявшего за дверью:

– Молодой человек, можете входить.

Повторного приглашения некроманту не понадобилось.

– Что могу сказать о пострадавшей. Перелома нет, но ушиб серьезный. Я сейчас наложил обезболивающее заклинание, но девушке нужны покой и забота. Лучше, если она хотя бы один день не будет никуда выходить, полежит у себя в комнате…

А в глазах эльфа черти плясали залихватский танец. Похоже, и ему вид пыхтящего Верджа доставлял удовольствие.

Когда мы вышли из кабинета, нас уже поджидал эльф, которого мы встретили еще по пути сюда.

– А, иномирянка. Тебя-то я и ищу. Приказ проректора – немедленно явиться в его кабинет, – протянул он, а потом многозначительно добавил, опережая любые возражения: – В любом состоянии.

Усмешка, с которой ушастый это сказал, была красноречивее всяких слов. Похоже, меня там ждет этот самый дознаватель. Вердж, тяжело вздохнув, перехватил меня поудобнее и понес на его личную Голгофу: в нужный кабинет.

Когда Мейнс внес меня в кабинет, за столом сидели двое. И если облаченный в профессорскую мантию мужчина опасений не вызывал, то второй… Волосы, гладко прилизанные и расчесанные на идеальный пробор, цепкий, но недалекий взгляд карьериста, привыкшего прислуживать, не роняя внешнего достоинства. Скользкий, опасный тип.

– Господин студент, попрошу вас покинуть кабинет, – сухо бросил он. – С вами разговор у нас будет еще на одной встрече, но чуть позже.

Вердж вышел, а я осталась стоять на одной ноге рядом со стулом.

– Прошу вас, присаживайтесь, госпожа Арина… – он сделал выразительную паузу, – или, может быть, Марина?

От его тона я вздрогнула, и дознаватель это заметил.

– Что с вами? – с издевательской усмешкой протянул он. – Или террористки нынче нервные пошли?

«Неужели он думает, что я виновна в смерти этого моля? – подумалось вдруг. – А иначе с чего так уверенно давит, практически выдвигая обвинение? Думает, что под таким напором, будь я причастная, сразу же расколюсь и громкое дело будет раскрыто ошеломляюще быстро? И как он узнал о подмене?» Вопросов в голове был пчелиный рой, но я уже успела взять себя в руки.

«Так, Мамилюк, данное сражение тебе надо выиграть во что бы ты ни стало. Эта битва нервов, и не более, в ней нет сильных мужчин и слабых женщин, есть сильные и слабые духом», – сама себе дала наставление, как перед ответственным выступлением.

Мое молчание следователь интерпретировал по-своему.

– Вы обескуражены? Что же, это бывает, когда планы, которые автор считал гениальными, на поверку оказываются просты как дважды два, – самодовольно протянул он.

– Это обвинение? – Сама поразилась тому, насколько холодно и надменно прозвучал мой голос.

Проректор, который до этого молчаливо напряженно наблюдал за началом диалога, позволил себе шумно вдохнуть, набирая воздуха для того, чтобы включиться в обсуждение.