Попаданка по обмену, или Альма-матер не нашего мира

Как объяснить досконально то, чем ни разу в жизни не занимался? Нет, драться я дралась. Куда же без этого. Были на моем счету и бои в песочнице за машинку, и детсадовские войны не на жизнь, а за горшок, и в школе учебником по голове как-то стукнула понравившегося мне мальчика. Но вот об исключительно мужском виде спорта, именуемом «бокс», я имела представление опосредованное. Досконально могла лишь сказать, что такое нокаут, ниже пояса не бьют и дерутся не абы где, а на ринге. Эти-то свои знания я и попыталась донести до Дерниэля и Верджа. Хотя под конец объяснений уже была твердо уверена: им обоим все равно не до числа канатов и судейского гонга. Оба решительно снимали куртки и рубашки и, судя по всему, собирались начать дуэль на кулаках прямо посреди аллеи. Невольно в голове мелькнула мысль о том, что эти двое ведут себя как сущие пацаны, у которых еще штаны на лямках. И это – цвет местной магической академии?

Они сошлись, не дожидаясь какого-то внешнего сигнала. Молча и ожесточенно. То, что происходило сейчас под сенью кленов, меньше всего напоминало спорт. Нет, это была застарелая неприязнь, которая, не найди выхода сейчас, переросла бы со временем во вражду почище, чем в пьесах Шекспира.

Поэтому я, глядя на то, как Верджил и Дерниэль усиленно мнут друг другу бока, уселась на лавочку, накинув на плечи куртку Мейнса и, подперев подбородок одной рукой, наблюдала за происходящим с философским видом. Оба, хотя и дрались хорошо, я бы даже сказала мастерски, не проводили ни апперкотов, ни свингов. Скорее это была драка десантника и самурая. В роли последнего выступал эльф.

Да уж, спарринг с подсечками, ударами ногами и использованием головы в виде тарана – невспоминаемое зрелище. Да-да, именно невспоминаемое. Потому как запомнила я исключительно междометия и общее впечатление от происходившего.

Оба «боксера» выдохлись минут через сорок. Верджу досталась в качестве приза разбитая губа, да и из носа капало. У эльфа же – распухшее ухо, которое и так было не маленьким, и фингал под глазом красноречиво говорили сами за себя.

«Каплан стреляла в Ильича. Умерли оба: ничья», – констатировала я результат спарринга. Впрочем, в слух произнесла совершенно другое.

– Ну, и кто она?

Оба уставились на меня с немалым удивлением, так, словно только что увидели.

– Ты это о ком? – притворно-удивленно протянул Вердж.

Его попытка смотреть прямо и одновременно запрокидывать голову, чтобы кровь не капала, была тщетной. Я со вздохом подошла к моему горе-жениху и осторожно промокнула над губой краем его рубашки.

– Что такого могут не поделить два весьма симпатичных и представительных джентльмена? Не деньги – этого у вас обоих предостаточно, как и положение. Самое очевидное – девушку. Ну так кто она?

Ответил Дери:

– Маринриэль. Я ухаживал за ней, хотел признаться в своих чувствах, а этот… Одна ночь с ним, и слух об эльфийке облетел всю академию.

Вердж покраснел как помидор. Дерниэль же выглядел весьма довольным: хоть словесно, но нокаутировал соперника. Эльф даже замер в ожидании безобразной сцены разборки двух влюбленных. Но не дождался. Потому как я исповедовала принцип: не важно, кто был до меня, важно, чтобы не было никого после. А некромант, словно оправдываясь передо мной, нехотя признался:

– Да не было у нас ничего. Эта дуреха с подругами поспорила, что проведет у меня в кровати умопомрачительную ночь. Мой сосед как раз к родителям отбыл. Комната пустая. А я тогда с кладбища пришел. Злой, уставший, голодный, глаза слипаются. А тут кровать занята. Пододвинул ее и сам завалился. А эта полухвея сначала в истерику со слезами, потом в обвинения. Разошлась до того, что порывалась выбежать из комнаты с криками, что я импотент или только по мужскому полу ходок. А мне оно надо? Чтобы завтра у дверей выстроилась вереница из жаждущих проверить или опровергнуть это утверждение? В общем, сошлись на том, что она рассказывает о незабываемой ночи, получает свой выигрыш, а я просто молчу, не опровергая ее вранья.

– А как же узелок, я сам видел, он цвет поменял – значит, все же спор Маринриэль выигран честно, – протянул эльф, пытаясь уличить Верджа во лжи.

– Так мы и провели ночь вместе. Умопомрачительную. У меня чуть ум от логики этой Маринриэль не помрачился. Отбиваться от настырной девицы – это тоже своеобразный уникальный опыт.

Я сначала не поняла, о каких цветах и узелках они говорят, но тут вспомнила, как Чубыся выиграла бутылку вина, целуя своего нефилима.

Дерниэль сидел ошарашенный.

– Так это значит, между тобой и Маринриэль…

– Нет. Не было и быть не могло. С такими сумасшедшими, хотя бы и эльфийками, я предпочитал дел не иметь. Но, знаешь, по-мужски тебе советую последовать моему примеру и держаться от этой Маринриэль подальше.

Вердж встал с вороха осенних листьев, потирая поясницу. Дерниэль тоже поднялся. Потоптался на месте, опустив глаза долу, словно кленовые листья хранили величайшую из тайн. Его сиплый голос прозвучал неожиданно, заставив меня вздрогнуть.

– Вердж, извини меня. Был не прав.