Попаданка под соусом (СИ)

— А у меня жених, он меня точно вытащит, я ничего не сделала незаконного, — сжимала кулачки и повторяла это снова и снова девушка моего возраста. — У нас магазинчик с мылом, пеной для ванны и другой косметикой. Я налоги плачу и за магазин, и как мигрантка…

— Нужна ты ему, своему жениху!.. — кто-то зло рассмеялся, но я не увидела кто. Нашу группу затолкали в обширный двор, где таких бедняг как мы было еще с треть. Только нас еще можно было назвать «свежими».

— Может, придется ночевать, — рассудительно заметил кто-то из мужчин. Я сначала не поняла, к чему это он, а потом поднялась на цыпочки и постаралась рассмотреть двор внимательнее. Он явно прилегал к зданию тюрьмы, где я уже успела побывать в прошлый раз, вон и окошки были видны характерные. Вокруг стены гладкие и решетки, две широкие двери и какая-то одежда на земле у самой стены, как если бы там уже спали люди. А ночью было не особо тепло, так что беднягам пришлось бы прижиматься друг к другу, чтобы не замерзнуть.

— Лиль, так что делать, Лиль? — потянула меня за рукав Нина, я обернулась на нее с некоторым раздражением. Как будто мне известно, что делать? Но ответил за меня седой мужчина с ссадиной на лице:

— Ждать, милая, просто ждать. И не давать друг друга в обиду, не позволять им нас разлучить…

В толпе раздались согласные вопли, что, мол, поодиночке проще людей к дракону сплавлять, а вцепившись друг в друга нам всем будет проще выстоять, защититься от гвардейцев. Правда, чуть менее громко, но слышно было и другое мнение:

— А чего это меня дракону отдавать будут? Я налоги плачу, ни в каких делишках не замешана, делом, словом или взглядом на власть не покушалась, — возмущалась дамочка, а собравшиеся вокруг нее кивали, полностью поддерживая.

— Да-да, не сопротивлялись и не возражали мы, — махал сломанной тростью пожилой боно. — А то, что я дорогу заступил и меня пихнули, так это мой просчет, штраф выплачу в полном объеме!

— Налоги мы платим, значит, все будет хорошо, — эта фраза звучала все громче. Пока кто-то из лагеря оппонентов не заорал:

— А если двойные налоги платить будете, то тоже все отлично? Не есть, не жить, не лечиться, только налоги платить. А что если эти самые налоги тройными станут, а денег нет? А если есть нечего?!

— Я бы домой вернулась, меня мама ждет, — заплакали в толпе, и эти рыдания подхватили много кто. То тут, то там слышались всхлипы, не только женские, домой хотелось многим. И мне тоже хотелось.

Иногда представлялось, как я попрощаюсь с Федро, Ассией и их гостеприимным домом, заберу свои шмотки, сверток с монетами и счастливо вернусь в родной мир. Сдам часть монет в ближайшем ломбарде, куплю себе самый большой латте с огромной пенкой и ореховым сиропом и маффин к нему, сяду так, чтобы было видно прохожих, и буду наблюдать за людьми. Хотя, скорее всего, деньги мои бы конфисковали на «таможне»… Но дома-то такого беспредела нет! Дома-то никто не хватал людей на улицах просто ради галочки в личном деле! Не ограничивал свободу, не вынуждал жить впроголодь, потому что налоги, очень даже грабительские, шли в никуда, точнее, министерским в карман — на приемы, шикарные диссфоры, на любовниц и особняки…

Хотя что мне до тех особняков, я слишком слабый человек, чтобы противостоять системе. Но и не настолько комформист, чтобы не искать пути отступления, дыру, за которой нормальная жизнь.

— Пойдем, надо найти место, — потянула я за руку Нину: она хлопала глазами и стояла между двух огней, а перекрикивание могло закончиться столкновением стенка на стенку. К тому же народ прибывал, и в небольшой дворик запихнули еще один диссфор задержанных. Я внутренне содрогнулась, потому что пространства пока еще хватало, чтобы все могли сесть или даже лечь на земле. Но еще диссфор или два — и мы друг у друга на головах будем стоять, чтобы каждому было место. Впрочем, было понятно, на что рассчитывали власть имущие, когда запихивали всех этих людей сюда. Банально погасить возмущение в тюрьме проще, чем на улицах города. К тому же после тяжелого дня и при все возрастающих трудностях в виде отсутствия сколько-то понятной перспективы люди становились более мягкими, более сговорчивыми, достаточно было предложить тему.

Устроились мы не так чтобы и близко у входа в основное здание — так, чтобы видеть ворота, но не быть заметными. Я вытянула ноги, размяла плечи, как могла, и неожиданно для себя почувствовала голод — организм мой решил, что пора отдохнуть после изматывающего дня. Мало ли, что ночью может приключиться!

— А я ж говорю: работала я на этом заводике, привозят там фермеры всякую лабуду, а ты ее моешь, разделываешь и фасуешь. Ничего сложного, только скучно. И денег не особо, ну я и… прихватила на раздаче яйца. Раз, другой, так набралось с полтинник, я их и продала на рынке. Потом опять и опять…