Попаданка под соусом

— Добрейший боно, почтеннейший боно! Киддо отправил меня сюда, он очень извиняется, что ваша работница, добрейший боно, вынуждена вас покинуть, причем по его вине, но я — я уверяю, что вот так как она я не уйду!

Нет, его не пронимала моя речь. Может, пустить слезу? Упасть ему в ноги? Чего он так таращится на меня?

— Почтеннейший боно, я работящая! Мне хватит всего триста пятьдесят… триста двадцать… — я с трудом переступила через свой же принцип «не работать даром». — Триста гелдов! Ну и можно комнатку, если есть…

Боно огладил бороду и ничего не сказал.

— Добрейший боно, сжальтесь! Меня же съедят, дракон съест, — выдала я последний аргумент и утерла слезинку. Самую настоящую. Боно почесал правое ухо и что-то сказал. Непонятное.

— А? — переспросила я, и боно повторил уже медленнее и четче, а мог бы вызвериться, конечно, но тут до меня дошло, что я…

Я больше их не понимаю! Действие моего кулона закончилось! И как мне быть?

Я растерянно подергала кулон. Боно нахмурился. Я постаралась удержаться на ногах. Все? Это все уже? Сутки кончились? Почему так рано? Все, я еда? Меня прямо сейчас схватят и понесут нанизывать на вертел? Боно протянул руку, положил мне ее на плечо, втянул меня в дом и захлопнул дверь.

Мной овладели апатия и покорность. Это в мультике цыганка освобождает беднягу-звонаря и тычет кинжалом судье в морду. В жизни лучше не пробовать — ну, если эта жизнь тебе хоть сколько-то дорога. Боно был крупнее, бегать в таком виде — шлепки и юбка-беспредельщица — все равно не выйдет, да и куда мне, когда я после бега сюда и так на одну ногу босиком. Неслась, теряя тапки, в самом прямом смысле этого слова. О-хо-хо…

Здесь грязновато. Чем-то пахнет. Ну хорошо — жареным воняет. Но тихо! То ли нет никого, то ли Киддо мне не соврал и в самом деле тут хозяин порядочный… И пока, ну вот эти пять минут, на меня никто не покусился. Может, и дальше так пойдет? Или от меня и этого чудесного боно ничего уже не зависит?

Боно распахнул передо мной дверь, почесал бороду, взлохматил космы. Роста он был громадного, бородища пушистая, но вроде бы опрятная. Возраста и правда почтенного, плечи — во, ручища — во, как только в дверь проходил. Впрочем, кроме как хозяина, я еще оглядывала фронт работ, старалась храбриться и убеждала себя, что я смогу.

Лилечка, а что тебе теперь делать? У тебя уже никакого выбора и в помине нет! Лучше уж уборка, чем все остальное… Лучше уж ты приберешься, чем тебя приберут аккуратненько, ручки сложат, ножки свяжут и в рот пучок травы пихнут, а внутрь — яблоки.

Боно что-то сказал, я глупо заулыбалась. Он повторил, уже более сердито. Я всхлипнула. Боно выразительно потыкал пальцем в пол — мол, жди здесь — и ушел.

Хорошо. Ну, это кухня, как я понимаю. И запашок характерный, и посуды полно. И все это не мыто… ну, год точно. Или не точно?.. Я вздохнула, натянула юбку пониже. Ага, а свое барахло я оставила в притоне, ну ничего, потом зайду, если выживу. Не о шмотках мне сейчас надо думать. Хотя бы о том, как выкручиваться с местным языком. Между прочим, вот кто мне мешал за эти два месяца хоть несколько фраз выучить?

Почему я такая… несуразная? Ленивая? Ну вот как? Я точно знала, что в той же Турции аниматоры и остальные работники начинали говорить на турецком, ну пусть неграмотно, пусть понимали через раз, но старались! А я? Все считала, что мне оно само в руки упадет?

Нет, пахать придется по самое не балуйся.

И тут я, может, впечатлившись загаженной кухней, может, осознав что — мало ли, озарения случаются, поняла, что не только буду пахать, но и буду пахать с удовольствием. Изучать язык. Как-то интегрироваться в это общество, что ли. Если я сделала необдуманный шаг, надо не посыпать голову пеплом, а продолжать — не в смысле и дальше гулять по граблям до самой жадно распахнутой драконьей пасти, а продолжать дальше идти по этой тропинке. И посмотреть, а что там, за деревьями. Наверняка ведь там что-то есть?

Вернулся боно, а с ним — хорошенькая и очень сильно беременная женщина. А у Киддо неплохой вкус, подумала я, но почему же он такая скотина и бегает по непотребным девицам, когда у него беременная… неважно кто?

Все мужики — козлы. Просто все.

— Ассия, — девушка протянула мне руку. — Саран те?

Э? Что ты от меня хочешь?

— Лилия, — наугад ответила я, и оказалось, что угадала. Ассия указала на боно:

— Федро. — А затем затараторила, размахивая руками, и так как иногда она показывала на живот, а иногда произносила имя Киддо, я поняла, что передо мной история любви. На всякий случай я состроила грустную мину и дослушала до конца.

Федро что-то ей сказал, она прошла на кухню и вынесла мне кусок хлеба.

— Не-не-не, — запротестовала я. — Я не есть, в смысле не есть чтобы забесплатно, я работать… как это вам объяснить? — Я вручила хлеб Федро, изобразила, как выжимаю тряпку, потом — как вытираю этой тряпкой пол… учитывая, какой длины на мне была юбка…

М-да, трудности перевода. И вроде бы они ко мне настроены доброжелательно, и готовы помочь, но — но! Как объяснить, зачем я сюда вообще притащилась?