Попаданка под соусом

Я устала за ту свою жизнь. Могу же я устать?! Я нашла в договоре пункт: «предоставляется работа на выбор». На выбор, не обязательство. Как подвернется, я пойду, как только мне самой сидеть вот так в шезлонге наскучит. Правда, я никогда не сидела столько, чтобы наскучило… Вот и проверю. К тому же и компания была на отдыхе.

— Что у тебя с работой? — спросила Нина. Да что она, мысли читает? Я вздохнула и не ответила. Зато Нина поспешила поделиться: — Я нашла место в гостинице. Хорошее, на ресепшн, и платят неплохо. Триста гелдов.

— Триста? — переспросила я. — В месяц? — Нина кивнула. — Смысл работать за такие деньги? Двести гелдов и так платят, а зарплатный минимум тут вроде бы… триста и есть?

— А больше нам никто и не даст, — вздохнула Нина. — Зато интересно. Люди, общение… Правда, придется посменно работать, то есть и в ночь придется выходить. Смена двенадцать часов. Зато отпуск дают — целых две недели! Правда, взять можно не более четырех дней за раз, но…

Да, подумала я мрачно. Люди и общение. А потом сверхурочные, переработки, недосып, круги под глазами, чур меня! То есть я не то чтобы не любила людей или не смогла бы на ресепшн посидеть… Интересно, там хоть сидят или стоят все двенадцать часов?.. Но эти лишения хороши для ситуации, когда нет выбора. Потому что, например, обзванивать «холодные» базы намного напряжнее, чем волочить разомлевшие тушки на аэробику, размахивая флажками отеля, но — что закономерно — лежать у бассейна самой намного лучше.

Сто гелдов разницы не стоят того, чтобы так париться. Чтобы убивать здоровье на работе. Когда можно вполне себе наслаждаться жизнью. Все это я и озвучила вслух своей подруге по счастливому билетику.

Кстати, бассейн у бонны Маррон был, но такой, мягко говоря, детский. Для трехлетнего возраста. А озеро, увы, все же не океан. Но если включить воображение, можно представить, что я на Мальдивах пожинаю плоды своего неимоверного трудолюбия…

— Сколько?.. — услышала я голос Нины и открыла один глаз, выныривая из грез.

— Что? — переспросила я из вежливости.

— Я говорю, ты здесь уже сколько?

Я даже не медлила с ответом, потому что точно знала. Сегодня-завтра придет мое пособие.

— Два месяца.

Жизнь хороша и жить хорошо. Нина же почему-то нахмурилась и даже заволновалась, посмотрела на меня откровенно странным взглядом.

— И когда точно они у тебя истекают?

— Сегодня или завтра, — проворчала я, тоже напрягаясь. Что это ее укусило? — Как раз пособие жду.

— Его больше не будет, — уверенно сказала она.

Что?.. Не то чтобы я поверила, но тут другой мир, мало ли, где и какие новости я пропустила!

— Как не будет?.. — Вот это сюрприз, если реально так. Прямо сказать, неприятный, но… Я себя почти сразу успокоила, ничего мне особо не грозило сию минуту, деньги-то были. Пока были, естественно, и надо будет, конечно, завязывать с сибаритством и искать себе место хотя бы для подработки, чтобы больше свободного времени было. А если постоянное место, то гелдов на пятьсот. Или хотя бы на четыреста пятьдесят, меньше ни-ни. — О как, спасибо за предупреждение. Ты меня прям обрадовала, мягко сказать… И почему они не предупреждают?.. Ладно, значит, завтра пойду работу искать. У вас в гостинице что-нибудь есть?

Нина помотала головой и брякнула:

— Завтра поздно.

— Что значит «поздно»? Вакансия куда-то испарится? Или… — начала было я, а потом серьезно напряглась, села, резко выпрямившись, и мысленно отвесила себе подзатыльник.

А вдруг дело не в вакансии? Черт, надо было договор до конца прочитать. Значит, у меня имелись два месяца, а потом меня депортируют… Хм, ну и ладно. Лишь бы гелды не отобрали, скажу, что я потратила их. Хотя, черт, ну где я их буду в нашем мире менять? Посадят еще, решат, что фальшивые. А в аэропорту с динозаврами на рубли поменять не удастся? Нет, конечно. Значит, сейчас пойду тратить. Гулять так гулять, особенно напоследок.

— Ты вдвойне обрадовала, — буркнула я. Настроение то падало, то поднималось. Неожиданно вышло, неожиданности я не люблю до трясучки, а они меня просто преследуют, сколько можно. — Но правда спасибо, что сказала, пойду хоть почувствую себя богачкой перед депортацией.

Нина смотрела на меня с сочувствием. Каким-то… таким, что очень мне ее взгляд не понравился, но — но люди часто так смотрят. Даже на тех, у кого дети есть — детей нет, дача есть — дачи нет, ипотека есть — ипотеки нет, то есть на всех, кто от них отличается.

— Кончай уже, — легко фыркнула я. — Хочешь, пойдем гулять вместе? Тебе завтра работать, а мне домой, развеемся на прощание. У меня примерно двести семьдесят гелдов, даже больше, кажется…

— Лиля, какой домой? — выдохнула Нина с испугом, и меня как кольнуло что-то в бок — надо было прочитать договор полностью. — Ты что, не…

— Я — не, — кивнула я, пытаясь согнать с себя противный холодный лед. Мямля, говорила бы прямо. Ну не отрубят же мне голову и не съедят. — Что ты как будто на плаху меня провожаешь? Ну выпрут отсюда, жаль, но не конец же все… му… Что?..