Попаданка прибыла!

Хотя, осторожность надо было продолжать соблюдать, потому что подбросившая яйцо гигантского паука дурёха была вычислена, но вот к надоумившим её на это дело хитрецам князь ещё только подкрадывался. Дело оказалось хлопотным, так как подозреваемых было слишком много, как и тех, кто клеветал друг на дружку. Злодейку вычислили, да только сразу поняли, что она пустоголовая исполнительница чужой воли и ниточки тянутся за пределы княжества. Ульяна даже пожалела, что Таяна в покушении не участвовала, а то бы Радомил сразу от неё избавился и никакое заступничество семьи не помогло бы.

А так, Бобровическая семейка объявила информационную войну Ульяне, пытаясь представить её тёмной тварью, но кишка у них тонка! Пока они распускали сплетни по знакомым, она высмеивала их, бегая по объектам, при раздаче кристаллов, поясняя, что знатная семья ей мстит за то, что она не пришла в их дом и не дала кристаллы.

А почему не пришла, ведь звали?

А оказывается, сердце - вещун отвратило!

И главное — ни слова лжи! И теперь вопрос, зачем она всё это проворачивала? Зачем заступалась за честь князя, когда его критиковали? Зачем до хрипоты проводила разъяснительные работы, рассказывая, как много князь и Савр делали и делают для людей? Почему не благоустраивала себя?

— Женится? — едва смогла выдавить, так как в горле враз пересохло.

— Но вы же ему не позволите? — вдруг строго спросил у неё Савр.

— Я? Разве я могу? — ноги Ульяну не держали.

Не ошиблась ли она, потянувшись к Радомилу и добиваясь его сообразно своему характеру.

Она же кружила возле него, как акула. Дёргала его, нервировала, провоцировала, не давала покоя и одновременно заинтересовывала; удивляла, подставляла дружеское плечо… Большинство мужчин скажет, что она слишком активная, слишком живая, слишком непредсказуемая, обманчивая...

Похоже, что она обманулась, решив, что князя тоже тянет к ней, что он уже привык к ней и готов мириться с тем, что иногда он её раздражает, и она выплёскивает на него сарказм.

Ей показалось, что князюшко уже не захочет продолжать свою жизнь по накатанной дорожке. Зачем ему повторять пройдённое в молодости? Ведь уже женился на красивой и ласковой хищнице! Уже приближал к себе родовитую семью и знает, что не было поддержки от неё.

И вообще, какого черта он каждый день таскался к ней, если…

— Сударыня… Ульяна, вам плохо? — Савр наконец обратил внимание, что она не слушает, как он поносит Бобриков и не смеётся над тем, как он изгаляется над их фамилией.

— Ха!!! Мне плохо? — стукнув ладонью по столу, воскликнула Ульяна. — Да ни в жисть! Я чувствую такой прилив сил, что готова поделиться им с нашим князюшкой, а то вдруг ему не хватит их на молодую жену?

Савр, чувствуя неладное, отскочил в сторону, давая Ульяне проход. Она быстро прошлась туда, где стояла посуда, зачем-то погромыхала ею, нервно переставляя с места на место и словно бы примеряясь к удобству. Потом женщина вернулась к Савру, попыхтела, но ничего не сказав, начала собираться на улицу. Уже почти готовая к выходу, сдёрнула с себя куртку, шарф, и села.

— И где он? Обычно в это время тут сидит! — рявкнула она и подскочила, услышав, как открывается дверь. — А-а-а, жених пришёл! — злорадно всплеснула она руками.

Князь с тревогой посмотрел на неё, потом вопросительно посмотрел на сына и понял, что Ульяна знает о назначенном дне свадьбе. О свадьбе знает, а о том, что он ещё поборется за свою свободу — нет.

Больше всего ему хотелось сейчас убивать. Бобровичи ловко обошли его и затянули удавку на шее. В последние дни Радомилу казалось, что он вывернется, что сумеет без потерь избавиться от влияния набравшей вес семьи Бобровичей, но недооценил их.

— Сынок, иди, погуляй, — тихо велел князь.

Савр, колеблясь, посмотрел на лихорадочно блестевшую глазами Ульяну, но она не отрывала взгляда от отца, и княжич поёжился.

«Пусть сами разбираются», — решил он.

— Ульяна, — князь, не торопясь разделся, пригладил вихры и чинно уселся за столом. — Я что-то проголодался, может, покормишь сначала?

Она сверкнул глазами, кинула в него очищенной морковкой и выжидающе сложила руки на груди. Князь молча взял то, что дали и с печальным видом захрустел, поглядывая на кипящую негодованием посланницу. Настроение поползло вверх. Обычно она доводила его, а теперь он управлял ситуацией и спокойно ждал взрыва. Пусть она попрыгает, как уж на раскалённой сковороде! Ишь, расшиперилась!

Ульяна никак не могла собраться и что-то сделать. Хотелось выцарапать наглые княжьи глазёнки, вырвать лживый язык, отбить (культурно выражаясь) княжеский жезл, и вообще разорвать узурпатора на кусочки.

Ух, как хотелось!

Врун, манипулятор, интриган! И ведь сидит, молчит, скромника строит! Да что он себе позволяет?

— Устал я, Ульянушка, — грустно молвил Радомил, и отложил недоеденную морковку, как будто сил нет держать её.

— Ах, артист! — взвилась она. — Устал? Да? А на молодую жену сил хватит? Или ты пришёл сюда, чтобы я тебе помогла? — Ульяна опёрлась о стол и, схватив несчастный огрызок, кинула ему в лоб.

Князь подскочил:

— Я князь, а ты со мной так!