Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ)

– Это не самая хорошая идея, Клео, – Санаду с трудом выталкивает эти слова, потому что не хочет её останавливать: он хочет, чтобы она была ближе, ощутить запах её кожи, тепло, прикасаться. Ему почти невыносимо её прогонять. – Дело в том, что я не совсем…

Тёплый пальчик накрывает его губы. Шаловливо улыбаясь, Клео садится верхом на Санаду, окуная его в невыносимый жар желания, сжимает его бёдра крепкими ногами. Даже сквозь слои ткани он слишком хорошо чувствует их близость. Клео склоняется, кудряшки падают на её лицо, погружая его в тень, щекоча лоб Санаду, в то время как дыхание Клео скользит по его носу, опаляет губы. Тёплый палец перебирается на его подбородок, шею, медленно спускается вниз, к разрезу сорочки. А глаза Клео так близко, что Санаду просто не может отвести от них взгляд. Он словно зачарован, словно в самых крепких сетях.

– Я не свободен, – выдыхает он. – Моя кровь связана…

Её горячие губы накрывают его рот, не позволяя говорить, и все мысли выбивает этим острым, всё сжигающим ощущением. Дрожь прокатывается по телу Санаду, и он раскрывает губы, углубляя поцелуй, обхватывая талию Клео, прижимая её к себе, утопая в этих прикосновениях. Он задыхается, горит. И хочет прикасаться, запустить пальцы в рыжие кудряшки, скользить по коже, трогать её всю, целовать, быть с ней. Санаду падает на спину, в подушки кровати, словно в бесконечно глубокую пропасть. А Клео сидит на нём, её пальцы проникают под мягкую ткань сорочки, раскрывают воротник шире. Воздух сквозь освобождённые губы Санаду втягивает с хрипом, почти стоном. А Клео соскальзывает ниже, распластывается на его груди и целует в шею. Всего одно прикосновение – и тело пронзает трепетным предвкушением.

Клео поднимает голову, лунный свет омывает её лицо, искажает черты, и кудри распрямляются вокруг лица Мары.

– Ты никуда от меня не денешься, – улыбается она.

Леденящий ужас пронзает Санаду до самых пяток. Он рывком разбивает оцепенение и садится на кровати, давя вскрик.

Холодные лучи восходящего солнца заливают спальню. Здесь нет ни Мары, ни Клео. Санаду один. Он тяжело дышит, оглядывает всё вокруг, но нет ни малейшего намёка на присутствие Мары: ни ощущений крови, ни нарушений в системе защиты.

Просто сон.

Подобное случалось и раньше. Но раньше в таких снах не было других женщин… Замерев, Санаду невольно – или почти невольно – вспоминает начало сна, хотя знает, что прокручивание подробностей укоренит их в памяти. Разумнее позволить образам навсегда раствориться в других утренних делах. И всё же… всё же Санаду позволяет им остаться, хотя знает, что не вожделеет без душевной привязанности. Или, может быть, именно поэтому.

Приподняв одеяло, он оглядывает пах.

– Ну, с добрым утром, – хмыкает мрачно и вылезает из постели.

Сегодня у него много дел.

***

И вроде понимаю, что логично в гостевых апартаментах сделать оформление попроще, но всё равно, стоя на пороге ванной комнаты, не могу избавиться от всеобъемлющего разочарования. И коварного желания потеснить Санаду. Всё же для становления соректором надо много и долго работать, а побалдеть в волшебной «ракушке» хочется уже сейчас.

Хотя Марку Аврелию и эта ванна нравится. Судя по припрятанным за лапу-ножку орехам.

Своё появление Ника предваряет коротким стуком в дверь, я даже оглянуться на стук не успеваю, а она уже заходит. Смотрит мрачно:

– Идём, Санаду приглашает нас на завтрак.

Скорее всего, утро Ника тоже надеялась провести с Валарионом, а тут я со своей сломанной кроватью.

Она разворачивается к двери.

– Ты совсем с Санаду спорить не можешь? – я почёсываю лодыжку босой стопой. – В том, что касается отношений с Валарионом.

– Не могу, – подтверждает Ника печально.

– Это со всеми вампирами так, послушание это? Как долго Санаду будет тебя контролировать? И чем он тебя держит?

Ника тяжело вздыхает и снова поворачивается ко мне:

– Стандартное обращение, через которое проходит большинство вампиров, проводят на смеси из крови старших вампиров. Это позволяет изменить тела без формирования связи между обращающим и обращённым. Но так сложились обстоятельства, что в моём случае использовалась кровь двух архивампиров, Санаду в этой связке был ведущим, и поэтому я… как бы часть его семьи теперь, должна ему подчиняться, пока эта связь не ослабнет. И я не могу его обмануть, пока эта связь не ослабнет.

– Но почему Санаду настолько против ваших отношений?

– Политика, – разводит руками Ника. – Я не имею права порочить Санаду своей внебрачной связью с полуэльфом. А семья Вали не может порочить себя официальной связью с вампирессой. Всё это обостряется тем, что Лофтийский кантон – пограничная земля с эльфами, залитая кровью обеих рас, опутанная узами кровной мести и прочая, прочая, прочая.

За её спиной бесшумно приоткрывается створка, Санаду заглядывает внутрь. Заметив его внезапно возникшую сбоку голову, Ника отскакивает и прикладывает ладонь к груди, пытается отдышаться.

– Ха! – улыбается ей Санаду. – Приятно знать, что я всё ещё страшный и ужасный. Хоть для кого-то.