Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ)

Холодок норовит разлиться в груди Санаду и отравить мысли, но он был бы не он, если бы поддался этому порыву. Расстёгивая пуговицы, он улыбается (это всегда помогает справиться с неприятными чувствами) и театрально журит:

– Дорогая студентка Клеопатра, как вам не стыдно смеяться над своим многоуважаемым профессором? Я ведь и обидеться могу.

– Я над вами не смеюсь.

– Да неужели? – Санаду стягивает с себя жилетку и бросает поверх сюртука. – А я вот вижу не что иное, как смех.

– Но не над вами.

– Над чем же?

– Над ситуацией, – помахивает рукой Клео. – Не обращайте внимания.

– Знаете, это довольно трудно, – Санаду стягивает с себя туфли. – Разувайтесь.

– Конечно-конечно, – всё ещё хихикая, Клео сбрасывает туфельки.

А Санаду видит обтянутые чулками стопы и на миг замирает, представив, как эти чулки выглядят под подолом, как приятно скользнуть по ним пальцами и ощутить переход на обнажённую кожу.

Возбуждающе приятно.

Выдохнув, он ногой подталкивает одну из подушек ближе к креслу и усаживается на неё спиной к нему, опирается лопатками на подлокотник.

– Садитесь спиной ко мне, – приглашает он, подтягивая вторую подушку в пространство между своих ног и мысленно благословляя узкий крой брюк. Крой неудобный, но очень хорошо всё сдерживающий.

Подойдя, Клео разворачивается так резко, что подол задевает колено Санаду, а рыжие кудряшки эффектно взвиваются. Санаду смотрит на неё снизу вверх и уже тянется к ногам – коснуться лодыжек, скользнуть ладонями выше, добраться до кромки чулок.

Но Клео скрещивает ноги и резко опускается на подушку. Подол надувается вокруг неё, волнами оседает на коленях Санаду. Клео откидывается спиной на его грудь.

– Я ведь правильно всё делаю? – тихо спрашивает она.

Санаду словно парализован. Тепло её тела, эта близость… запах её кожи и волос, щекотное прикосновение кудряшек к его подбородку. И обнажённая шея, плечо так близко – стоит лишь чуть наклониться, и можно прикоснуться к ним губами, скользнуть за розовое ушко…

Наклонившись, Санаду выдыхает на шею – та покрывается мурашками. Всего пара сантиметров – и можно ощутить губами тепло кожи.

Но каким будет ответ?

И даже если Клео не оттолкнёт, насколько искренним будет согласие?

Совершенно невыносимое состояние для Санаду: делать что-то и не знать эмоциональной реакции на это. Он слишком менталист.

Запрокидывая голову на подлокотник кресла, Санаду запоздало отмечает удушающе частое биение собственного сердца. Ему жарко. И тесно. И Клео практически в его объятиях, но от неё не исходит никаких эмоций, её реакция и состояние непонятны. Санаду так не может.

– Вам надо расслабиться, – борясь с хрипотцой голоса, поясняет он. – Почувствовать себя в полной безопасности.

Он обнимает Клео и притягивает с кресла плед, укутывает её, натягивает мягкое полотно на выглядывающие из-под подола пальцы ног.

– Понятно… – Клео откидывает голову ему на плечо, её висок прижимается к скуле Санаду. – Когда вы тёплый, вы более приятный.

Санаду только неопределённо хмыкает и прикрывает глаза. Он вновь, как в ту ночь, когда Клео была пьяна до бессознательного состояния, наслаждается её теплом.

Нет, не как тогда – острее и ярче. Потому что тогда он воспринимал это иначе. Или не позволял себе воспринимать это как близость привлекательной девушки. Или просто забыл… двадцать лет он никого не сжимал в своих объятиях подобным образом, не ощущал чужого тепла. Его разум отсёк эту часть жизни начисто и не позволил адекватно воспринять даже проявление возбуждения, пока Эзалон не указал на очевидную увлечённость. Только тогда Санаду постфактум в полной мере осознал, что Клео ему не просто любопытна, что он стоял в холодной воде не просто так.

И это прекрасно.

Губами Санаду прижимается к кудрявой макушке и вдыхает аромат волос. Крепче обнимает Клео.

– Расслабься, – просит он. – Здесь и сейчас никто не причинит тебе вреда. Ты в безопасности. У тебя нет нужды обороняться. Не от кого.

– Я правда не хочу слышать чужие мысли.

– Рядом никого нет, я свои мысли защищаю, так что ты ничего не услышишь. И не думай об этом, не думай о страхе, думай о том, что ты в безопасности… Ты когда-нибудь чувствовала себя в полной безопасности?

Клео медлит, хотя Санаду и так знает ответ.

– Нет, не чувствовала.

Клео вздыхает и ёрзает, разворачивается в кольце его рук, вынуждая выпрямить ногу, на которую она опирается коленями. Клео устраивается на его груди боком, принимая позу, близкую к эмбриону. Склонив голову, утыкается ему в грудь, и Санаду подтягивает плед, помогает ей скрыться в сумраке под ним. В успокаивающем тёплом коконе, так напоминающем утробу матери – место, где в большинстве случаев ребёнку спокойно.