Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ)

– Нет, – Санаду качает головой. – Даже наоборот: как узнала, что я менталистику веду, так сразу согласилась учиться некромантии.

Несколько мгновений Шаантарэн смотрит на него поверх пламени, после чего медленно спрашивает:

– Так какого дракона у тебя нервы на пределе? Вы с ней даже пересекаться не будете.

Санаду застывает, поражённый этим вполне логичным вопросом: с Марой всё было иначе, она сразу положила на него глаз, сразу проявила интерес, она была инициатором их отношений.

Клеопатра, наоборот, желанием с ним общаться не горит.

До конца года её можно не обучать, а потом уйти из Академии на пару лет, пока она не завершит обучение, и больше никогда с ней не встретиться… это будет немного грустно, потому что Клеопатра, в отличие от Мары, понимает его юмор, но…

– И правда, чего это я? – покачав головой, Санаду подносит бокал к губам. – У меня совершенно нет поводов для беспокойства.

Он очень хочет в это верить.

***

Нервы у меня стальные канаты, а инстинкт самосохранения обострён, как угол в сто семьдесят градусов, но перед походом к пирамиде и обитающей рядом целительнице для удаления фингала я дожидаюсь Нику, как специалиста по выживанию в местных условиях. Ну и что, что она возвращается ближе к вечеру: у нас с Марком Аврелием стратегических запасов хватает (правда, больше одного пирожка съесть мешает поселившийся в моей голове образ голодной Ники), а на столе лежат интересные учебники.

По азам менталистики книг нет, зато по азам телекинеза имеются, а он моё главное оружие против местных котиков. Как выясняется из вступления, действительно филигранного владения этой силой достигают лишь потомственные менталисты: обучать их начинают в правильном возрасте, поэтому их мозг воспринимает щупальца телекинетический энергии как продолжение тела (читайте – невидимые тентакли у них, и количество их зависит от тренировок).

Прочие менталисты изучают телекинез слишком поздно, а время изучения ограничено жизнью, поэтому научиться применять телекинез так же легко и естественно не получится. То есть пользоваться научусь, телекинез может быть сильным, дерево (в теории) смогу на рогатую голову уронить, но большинство действий, кроме выплесков силы, будут только осознанными, и вышивать телекинезом вряд ли получится. Да и не надо. Мне бы кое-кому по голове тяжёлым приложить и всё.

Ника застаёт меня за столом, гипнотизирующей бумажный журавлик. Он никак не хочет двигаться, потому что мои невидимые тентакли плохо слушаются.

– Ути наш лапочка! – восхищается Ника на Марка Аврелия, пытающегося выпотрошить её подушку.

Протиснувшись мимо софы, усаживается за стол напротив меня.

Даже гипнотизирование журавлика не способно отвлечь, когда на тебя смотрят такими большими, удивлёнными глазами.

– Что ты сделала с Санаду? – полушёпотом спрашивает Ника.

Мне казалось, синяк под глазом достоин большего любопытства. От удивления даже всерьёз обдумываю вопрос Ники и прихожу к закономерному выводу:

– Ничего.

– Он телепортировал тебя в общежитие. На руках. И просто ушёл. Не издевался. Это видели! – с придыханием выдаёт Ника. – Что ты с ним сделала?

– Может, он просто торопился.

– Спешка никогда не мешала Санаду высказаться, – качает головой Ника. – Странно это…

Пожимаю плечами:

– Может, дело в коте. Рогатом таком, шестилапом и многохвостом.

У Ники судорогой сводит рот. Похоже, этот котик ей знаком.

– Шаантарэн? – переспрашивает она с ноткой ужаса. – Он вернулся в Академию?

– Заглядывал, да.

Честно, я в шоке: столько времени прошло, а ещё ни одного вопроса о фингале. Может, тут не принято интересоваться подобным?

– Ты с ним поосторожнее, – запоздало предупреждает Ника. – Он когда мелким котом был, любил в бассейн и ванные комнаты заглядывать, за переодеванием подглядеть, на коленях потереться, нижнее бельё своровать. Страшно представить, что он может устроить в новых габаритах.

Да, бельишко нижнее – вчерашний день, теперь котик ворует студенток целиком со всей подноготной.

– Значит, он был котом раньше? Маленьким?

– Да, его даже Малышом называли, хотя он предпочитал имя Повелитель. У него с магией были проблемы, не мог превратиться обратно… Но, раз Шаантарэн объявился, значит, есть вероятность, что демоны скоро приедут. – Сверкая глазами, Ника вскакивает. – Мне нужно срочно написать Вале!

– Постой! – жестом останавливаю её.

Ника смотрит на меня. Рот её округляется:

– Ой, а откуда у тебя синяк?

Ну наконец-то, а то я уже размечталась, что он сам пропал.

– Упала на складе. Не могла бы ты проводить меня до пирамиды у стены. Санаду сказал, что там целительница… если она ещё там, конечно.

– Скорее всего, там, – грустнеет Ника. – Она почти всё время у склепа.

– Склепа?

– Да. Профессор Огнад, лич, преподавал в Академии до битвы с Безымянным ужасом. Героически погиб, чтобы дать объединённой армии преимущество в бою и спасти нескольких некромантов. Обычно в Академии хоронят только ректоров, а он лишь некромантию преподавал, но его статуя… м-м… тело стоит здесь в склепе.

– Стоит?

– Ну, он странно умер.

Если этот лич, которого обсуждали ночные некроманты, даже по меркам волшебного мира странно умер…