Попаданка (СИ)

   – Да, Варвара Николаевна, - в этот раз не переча, Праська послушно шагнула к двери.

   Пока она их искала , Фому Фомича я раздела уже сама. Оставила на нём лишь разрезанную окровавленную рубашку, потому что до следующей перевязки её никак не снять, ведь совсем нежелательно даже в малости тревожить подсыхающую рану. Надо признать, что то ли Фома Фомич от рождения таким крепышом оказался, то ли действительно хорошо помогали докторские капельки, но сильного жара, как и признаков внутреннего воспаления, и даже начинающегося нагноения, я у него не замечала. Проверяя, то и дело возлагала руку ему на лоб, а следом и тихонечко ощупывала края ран. Конечно,их следовало чем-то промыть и обработать,только я пока не решалась, боясь, что откроется кровотечение.

   Наконец-то вернулась Праська, и привела с собой и названных мною двоих. С ними мы хоть как-то Фому Фомича приподняли да обтёрли, в том числе и от запёкшейся на груди крови.

   — Ну уноси, – отдала я Праське таз.

   Когда вслед за ней господский кабинет покинули и все остальные, и Фома Фомич забылся в наступившей тишине,то я тоже провалилась в дрёму. Встрепенула меня вдруг тихонько приоткрывшаяся дверь. Входил Семён, а с ним, очевидно,только что приехавший доктор.

   — Ну, с барином, всё также, - сделав беглый осмотр, печально сообщил он. - Уж если до завтра не помрёт, то вы перевязочку ему сделайте, умеете, знаю уже... – с любопытством на меня посмотрев, доктор протёр светлой тряпочкой зaпотевшие очки. – Где вот только обучились,тайна для меня превеликая... Капельки вам ещё оставляю, на несколько деньков хватит, ну и молитесь, молитесь... Молитва, она тоже лечит...

   – ? при перевязке, чем мне рану ему промыть? - не позволяя уйти, удержала я доктора за его коричнево-кожаный саквояж.

   – Перекись водорода вам еще оставлю...

   ?рубо вырвавши свой чемоданчик, да напoследок натянуто улыбнувшись, доктор раскрыл его и передал мне большой пузатый пузырёк.

   — Ну, желаю здравствовать, – откланялся спустя минуту, напяливая смешную, больше похожую на примятый котелок шляпу и принимая из рук Семёна трость.

   Изредка меняясь с Праськой, у изголовья Фомы Фомича я продежурила весь оставшийся день, как и наступившую ночь. Временами заходил Семён,тяжело вздыхал, менял догорающие свечи, топтался на месте, печально глядел на барина и уходил с низко склонённой головой. А утром мы с Праськой снова его обтёрли,и, отмочив перекисью бинты, я на свой страх и риск промыла и перебинтовала раны.

   Следующие два дня над Фомой ?омичом я сидела практически безвылазнo, иногда приходя в себя, он начинал что-то бессвязно бормотать, а потом вновь проваливался в долгое забытьё, лучше ему не становилось, как и хуже, к счастью,тоже. Был четвёртый день его страданий,и неравной борьбы со смертью, когда под вечер без стука распахнулась дверь.

   К нам сюда шумно ворвался незнакомый мужчина, даже не снявши перчаток и с тяжёлой тростью в руке.

   – Вот, Пётр Фомич, названный брат нашего барина, приехать изволили, – оповестил меня Захар, вслед за ним входя в кабинет.

   И я почему-то встала , почтительно здороваясь с эти господином в чёрном сюртуке и высоком цилиндре, с виду лет так на пяток Фомы Фомича младше.

   – А это Варвара Николаевна, та самая барышня, что Фома Фомич из города привёз, - как на некую невидаль показал на меня Захар.

   – Совсем плох, значит, мой братец, не выживет всё же, поди... - препротивно перекривил Пётр Фомич лицо, низко с?лоняясь над своим братом.

   – Да не так уж он и плох, – раздражённо вставила я свои пять копеек.

   – Что же, выходит, всё это ему принадлежало, - не глядя в мою сторону, обвёл Пётр Фомич завистливым взглядом роскошное охотничье убранство кабинета. – Деревня также... поля и крепостные... - словно подсчитывал он вслух. – ? подай-ка мне Захар книгу ревизионную, гляну уж, сколько душ по ней у братца моего числятся! Да иди уже, хозяйствуй! – отослал управляющегo, сам садясь за секретер.

   Ни жива ни мертва от волнения, я сидела над своим умирающим барином, Пётр Фомич же, периодически поплёвывая на пальцы, долго шелестел пожелтевшими от времени страницами.

   – Вот здесь вот некая дворовая девка Варвара Николаевна Синицына вписана... Не ты ли ею по случаю будешь? - С интересом воззрился на меня, ненароком облизнув свои тонкие губы.

   – Ну я... - с мрачным видом кивнула.

   – Выходит, что втайне от всех тебя мой названный братец барышней воспитал, иль привёз откуда-то... - вслух такой сделал он для себя вывод. - Поди, до того в городе как его содержанка жила да на шелках припеваючи спала? Ну, теперь, при мне, это изменится, не нужны нам лишние-то траты... В управляющих же своего Степана поставлю, чтобы спуску вам не давал!

   Уже не обращая на меня никакого внимания, будто я здеcь обычное пустое место, что-то вроде торшера или примуса, он стал дёргать запертые ящики секретера, очевидно пытаясь их выдвинуть. Потом передвинул стоящую на столике чернильницу, переложил письменный прибор, поднял пресс-папье – наверняка ища ключи. Заметил лежащие золотые господские часы и с жадностью их схватил.