Попаданка (СИ)

   Kонечно, это было далеко не ночное жестокое наказание. Уже освобождённый, Захар даже сам встал с бревна, накинул поданную ему свежую рубаху, и, слегка пошатываясь, побрёл в сторону чёрной кухни. А к еще не остывшему деревянному козлику подтолкнули до невозможности побледневшую Праську.

   – Сама уж раздевайся, раз так барин велели, - подступился к ней Игнат, - да укладывайся давай.

   Ещё утирая слёзы,только уже не плача, она стянула с себя мятый сарафан, в одном нём оказывается и была, оглянувшись на меня, лицом вниз улеглась на брёвнышко. В отличие от Захара, привязывать её не стали. И недолго над ней постояв, чего-то выжидая и словно собираясь духом, Игнат вдруг рез?о хлестнул её поперёк спины, не так уж и сильно, что бы кожу не рассечь, но Праська всё равно громко взвизгнула, по–видимому, ей и без того было очень больно. Чуток подождав, наверно пока успокоится, снова неожиданно для неё Игнат хлестнул вновь. Теперь уж Праська во весь голос заголосила, а там, где прошлась Игнатова плеть, крест-накрест набухли ярко-красные полосы.

   – Беги уже, одевайся! – добродушно сказал ей Игнат, слегка шлёпнув по мягкому месту уже просто плетёной рукояткой плети. - И так уже пред всем народом незнамо сколько сраму набралась!

   – Пoйдёмте уже и мы, Варвара Николаевна, – участливо шепнул мне Пётр Фомич, как-то незаметно зайдя со спины. Вытянув из кармашка серебряные часы, он несколько демонстративно щёлкнул их крышечкой. - Завтракать давно пора, Фома Фомич наверняка нас с нетерпением в столовой дожидаются. ? вам совсем не след уж опаздывать, а то мой братец шибко зол нынче, глядишь, под гoрячую руку попадётесь и сами на сём брёвнышке во всём неглиже окажетесь.

   – А что и за это может? - обессиленно вырвалось из меня. – Или просто потешаетесь надо мной?

   – Крепостную за всё наказать можно... - отвечал Пётр Фомич. – Терпите уж, раз такую стезю для себя выбрали...

   Теперь чувствуя какую-то слабость в ногах, я не отказалась от поданной им руки, правда, у дверей в столовую предусмотрительно её отняла.

   – Так понимаю, что закончили уже? – как мы вошли, почему-то именно ко мне обратился Фома Фомич, откладывая газету и провожая меня глазами чуть ли не до самого стула, услужливо подвинутого Семёном.

   – Да, – садясь, просто кивнула я.

   – Что-то не разговорчивая вы, Варвара Николаевна, уж какая-то сегодня, - продол?ал мой барин. – Устали и не выспались, поди?

   – Да, есть немногo, - тут я снова кивнула, раскладывая свою салфетку. - Все эти события очень уж плохо на мне сказываются...

   – Но обо всём уж позабудьте! Всe злодеи наказаны... Особенно ваш, ночной, - здесь он бросил вопросительный взгляд на Пётра Фомича, а потом опять посмотрел в мою сторону. – Уж улыбнитесь, ну порвал он вам сарафан, ведь не сделал же большего ничего...

   – Не успел, – за меня ответил Пётр Фомич, склонивши голову с некой улыбкой. - Сразу закричать Варвара Николаевна изволила, а я почти за Степаном от вас шёл... Ну и за ним туда! Вот лишь сарафан этот злодей Варваре Николаевне и попортил! Честь же дамы никак не пострадала! Жаль вот трости со мной не было, так пришлось подсвечником этого мерзавца огреть! Честно скажу, давно ведь собирался Степана от себя прогнать, еще за те его городские делишки, да всегда уж больно услужливым да изворотливым, чем-то нужным мерзавец казался! Коль уж выживет, при себе не оставлю, на каторгу у меня подлец пойдёт!

   – Помер уж Степан... – стоя с подносoм и сообщая нам эту печальную веcть, чуть слышно вздохнул Семён. - Совсем чуток до рассвету и не дожил,так и отдал богу душеньку... - печально осенил себя крестом.

   Не знаю почему, но мне Степана совершенно не жаль было. Ну, может, не воровал бы он барского добра, не пытался меня утопить и не подкладывал тот крючок – я была б и более снисходительна в суждении... С одной стороны и сама немножечко виновата... Но наказание он вполне поделом получил! Вот лишь бы только теперь не снился по ночам...

   Со стола вкусно пахло: свежим хлебом, яичницей и ветчи?ой – только мне особо не

елось... Ища причину уйти, я тоскливо смотрела в свою полную тарелку. Прислушивалась.

   Вот за cтеной, во дворе, снова прогромыхали колеса, а спустя пару минут и в коридоре раздались шаги, потом кто-то тихо постучал в дверь столовой.

   – Впусти уже его! – повелительно сказал Семёну Фома Фомич.

   За дверьми снова стоял Игнат.

   – Там того, барин, - мня в руках шапку, робко переступил он через порог. - Модистка к Варваре Николаевне приехать изволили...

   – Так проводи её к ней в комнату, да не позабудь, всё, что привезла, донести помочь! – сразу же распорядился Фома Фомич.

   – Я тогда можнo тоже к себе пойду? - повернулась я к нему, промокнув тряпочной салфеткой губы.

   – Идите, Варвара Николаевна... Идите! – милостиво разрешил он. – Сами уж там с ней решите, сколько вам нарядов, каких и для чего будет надобно.

   В свою комнату я пришла первой. Потом постучался Игнат, с моего разрешения входя и внося два больших кожаных кофра.

   – Сейчас, барышня, ещё занесу, - сказал мне уходя.

   В коридоре же, со шляпочной коробкой в руках, стояла миловид?ая темнoволосая женщина.