Попаданка в Зазеркалье

У нас с Ариной разница в год, я — младшая. Когда нам исполнилось по пять лет, родители, подгоняемые модными тогда веяниями, стали задумываться о том, куда же нас отдать. Я просилась на лед, мечтала о фигурном катании, но папа и слышать об этом не хотел. Слишком опасно и все тут, а Арина не спорила. Куда отдадут, туда и отдадут, лишь бы не лишали сладкого и включали на ночь мультики. Ей бы на улице побегать, на качелях покататься и со сверстниками играть в «Акулу». Глядя на то, с какой скоростью сестра носится по детской площадке, я только вздыхала. Мне не нравились шумные игры ребятни.

— Злата, принеси мне попить, — отвлекает меня мама, дергая за рукав. Ее глаза подозрительно блестят.

«О, нет, она снова собирается заплакать» — думаю про себя, вставая с места и направляясь к выходу. Не люблю, когда мама плачет, отвлекая меня от зрелищных выступлений на льду. Несмотря ни на что я до сих пор обожаю фигурное катание и каждое выступление для меня, как экстаз, приумноженный знаниями в данной области. В отличие от мамы я знакома с каждой фигурой, мысленно вместе с танцором подлетаю в воздух и приземляюсь, высекая искры изо льда.

— Девушка, да что же вы так не во время, — шипит на меня какая-то дама в белоснежном кашемировом свитерке и меховой накидке.

Я только обреченно протискиваюсь мимо них, правая нога дрожит и подгибается, на спине выступает пот.

«Ты не станешь отдавать их на фигурное катание! — кричит папа, узнав о том, что мама уже записала нас в ФОК. — Не понимаешь, как лед калечит людей? Такого будущего ты хочешь для наших девочек?»

Папа очень вспыльчив и эмоционален. Арина унаследовала его темперамент и неплохо приспособила свое умение закипать, как лава, на льду. Ее выступления завораживают не только пластикой и четкими выполнениями всех элементов: шагов, спиралей, вращений, прыжков, но и страстью, артистизмом, которыми проникнуто каждое выступление Арины. Мама много отдала за то, что бы у сестры были лучшие тренера, пришлось продать папину квартиру.

Я на секунду прислоняюсь к холодной стене перед входом. Очереди схлынули и купить воду не составит труда, но нога совершенно не слушается.

— Вам помочь? — спрашивает меня какой-то мужчина. Он говорит по-русски с акцентом, но очень медленно и проговаривая каждую согласную. Я пытаюсь не улыбнуться и отрицательно качаю головой. Конечно, Гран-при привлекает немало иностранных туристов.

Резкая острая боль пронзает бедро и сосредотачивается в колене. Я полностью переношу вес на одну ногу и молюсь всем богам, чтобы меня отпустило. Почему на каждом выступлении Арины со мной твориться эта чертовщина? Разве я мало страдала? Разве не получила за свою смелость сполна?

Слезы отчаяния катятся по лицу, а я всхлипываю, больше не сдерживая их. Арина никогда не мечтала о фигурном катании, она пошла в секцию только потому, что мама не успевала водить нас в разные места. После работы она мчалась в школу, чтобы забрать детей с уроков, и везла в ФОК, а после тренировок приезжала бабушка, чтобы забрать меня и Арину к себе домой и только вечером, уже перед сном, за нами приезжал недовольный отец.

Я дошла до Чемпиона мира среди юниоров, когда в восемнадцать лет получила свою первую и последнюю травму. Отец вместе с мамой и Ариной болели за меня на трибунах, сестра дулась, что ее не отобрали на соревнование, ведь она старшая и ничем не хуже меня. Но это неправда. Если я жила льдом и танцами, если я дышала только фигурным катанием, то сестра занималась им скорее по привычке. Да, она много достигла! Да, ее отобрали для участия в Гран-при, но Арина едва ли попадет в шестерку лучших. Я знала ее предел, как и она сама.

Почему-то вспомнился Роман, его крепкие руки и гибкое тело. Он не удержал меня, его слабая поддержка привела к тому, что я на всю жизнь осталась инвалидом, но и его за это наказал злой рок. Рома сейчас отошел от катания и воспитывает дочку, тренируя малолеток. Разве об этом он мечтал? Ему бы сейчас стоять там, среди элиты, а не подтирать сопли малышам, чьи мамы тащат их на лед против желания детей.

— Не пойду туда, — шепчу себе, не принимая до конца своего решения.

«Я же люблю смотреть на выступления фигуристов, я хочу вернуться на свое место рядом с мамой!»

Но нога просто отнимается, я буквально прикована к одному месту и парализована. Каждый раз, глядя на выступления Арины, я чувствую эту боль. Сколько же можно?

После моего неудачного выступления папа больше не ездит поддерживать Арину. Он и от семейной жизни как-то быстро устал, бросил нас с Ариной, практически не общается и давно переселился на дачу, чтобы заниматься растениеводством. Папа — ботаник, но от преподавания в университете отошел и в неполные сорок лет сделался вдруг практически отшельником. Я его не виню. Мама у нас такая, что ее любви на всех не хватает, свое сердце после моей травмы она раз и навсегда отдала Арине. Я не виню ее за это, на мое лечение потрачено немало маминых нервов и денег. Она сделала все, чтобы я встала на ноги, но на душевное тепло и общение с мамой мне не приходилось рассчитывать.