Попаданка за пять монет

— Да?! — снова хмыкнул Гадор. Резко подошел, наклонился, хищно поставил руки на ручки кресла, в котором я сидела. Приблизил свою мужественную мордочку ко мне, обжег дыханием. Ах… этот жар. Эти жестко-бархатные нотки! — А я думаю, что ты… волнуешься за меня. Уже не мыслишь своей жизни без меня. Я стал тебе небезразличен. Наша ночь и наши дни… очаровали тебя, моя маленькая умная жена… — понизив голос прошептал он мне в губы.

Паразит! Он что, хочет, чтобы я призналась, насколько я теперь к нему неравнодушна?! Первая?

Ну уж нет!

Я девушка приличная. Первая в любви не признаюсь!

Отстраниться было некуда, поэтому я выдохнула также — ему в губы:

— А тебя, хочешь сказать, они не очаровали?!

— Хм… — видимо, такой прямой вопрос оказался неожиданностью для Гадора. Он отпрянул и снова сложил руки на груди.

А я ждала его ответа… пожалуй, как приговора. Вспомнилось, как недавно я поставила себе программу максимум. Спровоцировать Гадора признаться мне в любви. При этом понятия не имела, как это сделать.

Мучительную для меня минуту Гадор молчал.

Потом снова хмыкнул. Потом улыбнулся. Подошел и опять навис надо мной. Твердая сильная рука легла мне не щеку.

Приятно так, ласково, бережно. Без всякого цинизма!

Ууу… И аромат страсти немного просочился через стену наших с ним решений.

— Милая моя Анечка, я ведь знаю, что ты хочешь услышать. Что ты хочешь, чтобы я сказал, — проникновенно произнес он. В голосе не было насмешки или иронии. А в глазах светилась теплая… ласка. Сейчас он словно бы гладим меня взглядом (от безысходности, наверно, особо-то гладить руками нельзя, чтоб не возбудиться!). — Но я понятия не имею о любви. Что именно вы этим словом называете, о чем пишете сказки. Но… с тобой я … — он на мгновение отвернулся, словно следующая фраза требовала от него внутренних усилий, — …я как-то ожил. Появилось что-то еще, кроме Академии и целого мира. Этого достаточно.

Нет, недостаточно, хотела сказать я! Слишком туманно и непонятно.

Но не сказала.

Потому что он поймал мой взгляд, и я залипла. «Понимаешь?» — спрашивали его глаза.

И да, тогда Гадор впервые стал мне намного понятней.

Суровый, строгий, но всегда готовый защитить. Развлекающийся тем, что считает смешным или ироничным.

Почему? Потому что за слоем ласки, обращенной на меня, в его глазах стояло одиночество.

Одинокий дракон, чьи интересы были лишь области магии, управления Академией. Спасения мира. Одинокий — потому что он стоит на много ступеней выше всех не-драконов вокруг. А для равных — других драконов — он непонятен со своим равнодушием к сокровищам и азартным играм.

Он один. Совсем один. В жесткой деловой жизни «главного начальника».

А сейчас появился кто-то еще. И что-то еще. Это что-то — живое чувство внутри. А вызывала его я.

А, значит… это его признание намного ценнее, чем все слова любви, что он мог бы сказать.

Этого и верно достаточно.

Ну пока достаточно.

Потом еще доработаем, подумала я.

— Я поняла, — сказала я искренне и накрыла его руку на моей щеке своей ладонью.

Гадор вздернул меня на ноги и поцеловал, страстно, но явно стараясь не довести все до точки кипения.

— Будущее сможешь посмотреть? Как этот вариант повлияет на него? Или слишком устала? — совершенно другим тоном — деловым — спросил он, когда поцелуй закончился.

— Посмотрю, конечно. Конфеты только принеси, — улыбнулась я.

Впрочем, немного конфеток было в вазочке на столике, и Гадор просто принес мне эту вазу.

— Ага, шейшас, тока прошую… — сказала я, закрыв глаза.

Ого! На этот раз варианты будущего сменяли друг друга быстро. В считанные доли секунды я увидела оба.

Первый — все получилось, Гадор сосредоточенно смотрит в точку, потом обращается к кому-то стоящему рядом (не ко мне):

— Есть! Полетели!

И целая группа из трех черноволосых драконов взвивается в небо с нашего балкона. То есть он выжил и засек гадов!

Второй. Гадор хватается за голову, несколько секунд его мощный разум борется с атакой. Борется, но вскоре он бледнеет, падает, и весь «экран» вновь закрывает его безжизненное лицо.

И вероятность этого — я как-то легко и точно ощутила — не меньше пятидесяти процентов!

Как та вероятность встретить на улице динозавра, знаете? Пятьдесят на пятьдесят: встретишь или не встретишь.

Я вздрогнула и распахнула глаза.

— Нет, нельзя! Там вероятности равны! Мы не можем так рисковать твоей жизнью!

— Нет можем! — рявкнул Гадор. — И… ешь еще конфетку, на тебе лица нет.

В тот же миг он схватил меня за запястье, чтобы оказать свое лечебное воздействие.

Вот ведь дура! И ведь сама придумала, сама предложила, подумала я. Хотелось разреветься. Но, пожалуй, для одного дня слез было уже более, чем достаточно.

— Но я очень ценю, что ты так НЕ хочешь меня потерять, — тихо сказал Гадор. И взял меня на руки.

Нет, я не заплакала. Гадору не пришлось укачивать меня, как испуганного ребенка. Потому что все было слишком серьезно.