Попаданка зимнего принца, или Новогодний отбор

Кажется, что-то развеселило его еще больше. Глаза под густыми бровями, на которые постоянно падала шапка, сверкнули озорным блеском, мужичок взмахнул лопатой и…

В следующее мгновение Мика поняла, что начала мерзнуть.

И что вокруг опять ночь, только не светлая и теплая в родной квартире, а морозная и звездная.

И, похоже, в дремучем лесу. Без всяких мужиков с лопатами.

Вообще без кого-либо! А она в праздничном бордовом платье…

***

 Вообще-то Осиру уже нужно было ехать. Но Лисенок постоянно забегал за засыпанные снегом кусты, лаял и приседал на задние лапы. Кидал на хозяина взгляды, мол, иди сюда.

Осир вздохнул и, проваливаясь ногами в снег, начал пробираться ко псу.

Тому, кстати, пушистый снег был нипочем, даже нравился. Как нравился он ему каждую зиму. А если дорога станет быстрой или сложной… Лисенок прекрасно знал, что хозяин возьмет его к себе на седло.

Заметив, что Осир идет, Лисенок последний раз гавкнул и кинулся к ели, что торчала прямо за кустами. А там…

— Ох, и что тебя принесло зимой в лес в одном платье? Да еще в такой мороз! — пробурчал Осир, глядя на девушку.

Она лежала в снегу, присыпанная инеем, словно сахарной пудрой. Свернулась клубочком у ели и уже не двигалась, явно заснула, как засыпают, прежде чем замерзнуть навсегда. Кажется, она пыталась натянуть короткое бордовое платье на колени, чтобы лучше укрыться, а другой рукой отчаянно обнимала себя.

— Живая хотя бы, — проворчал Осир. Даже отсюда он ощущал легкий «аромат жизни».

Жизни в девушке было мало, но она еще теплилась.

Осир подошел, отодвинул заиндевевшие длинные волосы с лица, коснулся холодной кожи. Девушка, конечно, не проснулась.

Проклятье! Как не вовремя. Ему нужно спешить! Но не мог же он бросить девчонку умирать в лесу. Вспомнились замерзшие трупы нищих и тех, кому просто не повезло оказаться в мороз на улице. Не хотелось бы, чтоб эта хрустальная красавица была найдена среди них…

— Ну, Лисенок! — усмехнулся он огромному серому псу, своему неизменному спутнику во всех путешествиях. — Молодец, конечно! Но что нам с ней делать… Боюсь, с ней проблем не оберешься. И опоздаем в Пещеры — ко всему прочему!

Осир снял с себя шубу и завернул в нее девицу. Ведь отогревать ее нужно было срочно, а он, Осир, и не к таким морозам привык. В сущности, для представителей его расы замерзнуть насмерть — почти невозможная «роскошь».

Усмехнулся и поднял девушку на руки. Если закинуть на плечо, было бы удобнее идти в снегу. Но, увы, объемная шуба не позволяла выполнить такой маневр.

Сокрушенно качая головой, Осир понес девушку в охотничий домик, где ночевал намедни. Ничего не поделаешь, придется, видимо, остаться там, пока девчонка не оживет, и он… не придумает, что с ней делать.

***

 — Вот, выпей, горюшко ты холодное! — услышала Мика и словно бы волной начала выплывать из сна.

Голос был глубокий, мужской, с легкой хрипотцой. И совершенно не пугал. В голове все еще шумел ветер, летели хлопья снега, она все еще шла, шла куда-то, проваливаясь в снег, падая, вставая… Потому что знала, что если не идти, не двигаться, то замерзнет быстрее. Мороз все еще обжигал кожу, сводил болью руки и ноги…

А это был теплый человеческий голос. Вместе с ним страшные картинки и ощущения отступали. Она явно была в тепле, лежала на чем-то мягком и удобном. Согревалась все больше.

«Говорят, прежде чем человек замерзнет насмерть, он согревается, — подумалось вдруг Мике. — Ему снятся сладкие теплые сны, ему становится хорошо. Напоследок…»

Нельзя спать! Нужно встать и идти. Вдруг ей все же встретится человеческое поселение, вдруг случится еще что-то — что поможет ей выжить. Нельзя сдаваться!

Она с усилием распахнула глаза, ожидая снова увидеть ненавистный белый снег и густые ели, которые вовсе не грели, если спрятаться под них, как ей хотелось.

Но вместо этого она увидела… склонившееся над ней лицо мужчины.

Мужчины, прекраснее которого она никогда никого не видела…

Голова кружилась, и лицо мужчины тоже как-то кружилось, расплывалось, отчего выглядело еще привлекательнее.

Светлый шатен. Черты лица достаточно твердые и правильные, прямой нос стрелой (Мике всегда такие нравились, как у Штирлица), брови с красивым изломом, мужественный подбородок. Глаза — кажется, серые — смотрели твердо и в то же время вполне добродушно.

Возраст невозможно было определить. Вот есть такие люди, про которых можно сказать одно — зрелый. А на деле ему может быть как тридцать пять лет, так и пятьдесят. Тут и не узнаешь, пока не спросишь…

— Сколько вам… лет? — пролепетала Мика словно бы автоматически. Язык еле ворочался, и ей все еще немного казалось, что она спит. Вот и получилось как-то… бестактно.

И тут же обомлела… Вместо нормальных слов она издала какие-то странные звуки.

— Да уж больше, чем тебе, горюшко подснежное, — добродушно усмехнулся он в ответ. В смысле произнес какие-то столь же малопонятные звуки, но Мика откуда-то прекрасно знала, что они означают.

Тут-то до нее и дошло окончательно то, что она так и не смогла до конца осмыслить, пока пыталась не умереть в холодном лесу.

Попала. Она попала.