Попаданцам предоставляется общежитие! (СИ)

— Это была прекраснейшая ночь, все вокруг благоухало, звезды сияли и улыбались мне, круглый шар луны падал прямо в руки и дарил вдохновение… Меня посетила муза! Умертвие…? Наверное, было… Что-то там выло, да… А потом как-то раз, и перестало… Или пропало, какая разница! Не помню… Но я написал об этом прекрасное стихотворение! Хотите, прочитаю?!

Знаю я эти его стихи! Пыталась как-то пристроить талантливого попаданца на должность придворного поэта к нашему герцогу. Ой, что было, даже вспоминать страшно!

С другой стороны, вдруг в них хоть какую-то зацепку найдем? В нашем положении выбирать не приходится, и поэме о пропавшем умертвии рад будешь.

— Давай! — Обреченно махнула я рукой и приготовилась мужественно вынести все муки чужого творчества.

Поэт задумчиво порылся в карманах, за пазухой, в рукава, почесал кудрявую светлую макушку и, наконец, добыл-таки из-за отворота нежно-зеленых сапожек, смятый листок бумаги.

— Баллада! — Драматично, с протяжно-заунывными интонациями загнанного на дерево кота, произнес Базилик. Он явно наслаждался столь редким и всеобщим вниманием, не желая терять ни малейшей его крупицы.

— Темнела башни острой спица,

Смотрели хмуро небеса.

Пропал без вести гордый рыцарь,

Что вызов смело им бросал.

- Погоди! — прервала я это мучительное приобщение к прекрасному, — Нам бы сейчас про умертвие! А про рыцаря потом нам почитаешь. Когда-нибудь…

— Ну, дай хоть дослушать! Красиво так говорит, — Прочувствованно всхлипнула Ольга. Мы с Дейвом почти одинаково закатили глаза. Все-таки есть в ней какая-то нездоровая тяга к поэзии: то дух Пушкина вызывает, то Базиликовым творением восторгается …

— Это и есть баллада об умертви! — праведно возмутился не понятый нами талант, — Аллегорическая.

Я только вздохнула: если уж злобно воющая нечисть превратилась в гордого рыцаря, точности от такого свидетельства ждать не приходится. Но дослушать придется, — вдруг, что полезное заметим?

— Взметнулись пламени порывы,

Путь освещая в неизвестность.

Его оплакивают ивы –

Осиротевшие невесты.

Он не убит, и не был ранен,

Но не оставим мы печаль.

Мерцаньем пойман, как сетями,

И унесен куда-то вдаль.

— Пламя? — встрепенулась я, — У нас там что, пожар был? Или это умертвие сожгли?

— Нет, во дворе точно ничего не горело. Я бы учуяла, — Уверенно сказала стоявшая здесь же Аллина.

Волчьему носу я верила больше, чем аллегорическим балладам, поэтому напустилась на скромно ожидавшего признания и аплодисментов автора:

— Неужели даже по такому серьезному поводу нельзя было хоть пару слов правды написать? Или посмотреть повнимательнее, да подробности запомнить? Тут каждый день народ пропадает, а у тебя чушь всякая — спицы, рыцари, пламя. Башня эта дурацкая… Откуда только ее выдумал?!

Справедливости в моих словах не было ни на грош, — каждый пишет, как умеет, но уж слишком сильным оказалось разочарование. Ну, почему свидетелем пропажи не стал кто-нибудь чуть менее творческий?!

— Может, не башня… Но что-то там точно было! Иначе бы я так не написал. Темный силуэт, мрачная тень, ощущение угрозы…

— Во дворе колодец есть. И сарай у самой стены. Крыша у него и правда высокая.

Похоже, оборотниха в этом дворике прогуливалась регулярно, — как свои пять когтей выучила. Я его тоже неплохо помнила: там находился один из наших огородов.

— Ивы у нас точно отродясь не росли! А в том дворе вообще одна картошка. Которую, кстати, давно поливать пора — вся ботва пожухла уже.

— Ива, картошка… какая разница, — чуждый ботаники поэт продолжал отчаянно защищать свое творение, — Оно все растет! И печально никнет… когда жухнет.

— Ну да, действительно, какая разница: картошку жевать или иву глодать, старый сарай или башня, рыцарь или… умертвие… неведомо куда пропавшее…

Я с вновь проснувшимся интересом уставилась на поежившегося под моим загоревшимся взглядом фея. Определенный смысл в его стихах все же был. Осталось только докопаться до него через все эти аллегории и метафоры.

— Значит, говоришь, его не убили? Просто утащили?

— Я ничего не говорю… Я не помню…

— В балладе было, что живой он и не раненый. Но все о нем плачут, — Подтвердила Ольга, более внимательно слушавшая это сомнительного качества творение.

— Если я так написал, то точно не убили. Иначе бы я сочинил прекрасную поэму о мужественной и скорбной преждевременной кончине. Мои стихи отражают всю правду жизни, но делают ее намного красивее…

— Кто и куда его утащил? И причем здесь пламя с мерцаньем? Что у нас во дворе на них похоже? Аллегорически… — Безжалостно прервала я почувствовавшего наш интерес автора. Практическая сторона исчезновения волновала меня намного больше ее творческого отражения. Даже самого прекрасного.

— Портальная арка при срабатывании светится довольно ярко. Ее проем обозначают красно-оранжевые огни. Натуре с излишне романтичным складом ума они могли бы показаться языками пламени. В нерабочем состоянии арка бесцветна и совершенно незаметна. — Уловивший мою мысль Дейв был непривычно краток. И предельно информативен.