Попаданцы. В княжеской дружине

Василий пристроился рядом с другом, и они побежали лёгкой рысцой по степи к лесу. Толчок ногой, и, пока тело находится в воздухе, отдыхаешь… Три толчка - вдох, три толчка - выдох. Бежали с переходом на быстрый шаг по ощущениям часа два, но лес не приближался. Усталость давала о себе знать, да и есть хотелось зверски…, а ещё больше хотелось пить. Они шли без отдыха часов шесть, в полнейшей прострации, когда кажется, что каждый следующий шаг – последний… На самом деле выносливость это миф, есть только усталость: непомерная, всеобъемлющая, бесконечная, готовая раздавить тебя в любой момент…, но надо двигаться вперёд, стиснув зубы или высунув язык и яростно матерясь… Наконец добрались до леса, забежали в тенистый рай, и здесь на их счастье наткнулись на родничок. Остановились одновременно и уставились на это чудо природы. А тот журчаньем своим напевал какие-то свои неподходящие к текущему моменту песни о любви, лете, тепле и, как Ивану показалось, с горечью об их явном дезертирстве. Вода, выбиваясь фонтанчиком из-под земли, была холодной и вкусной. Хлебали лежа, жадно, периодически кашляя. Напившись, отвалились и уставились пустыми взглядами в голубое летнее небо не тронутое ни одним облачком.

– Вань, что будем делать?

– А, что мы можем? Мы даже не знаем, куда мы попали. Будем смотреть по ситуации, – сказал Иван и закрыл глаза. Он решил после такого марш-броска немного отдохнуть, а потом идти дальше.

Друзей разбудил птичий щебет. Открыв глаза, Иван приподнялся, оперевшись на локоть, осмотрелся. Всё также журчал родник и его ручеёк блестел на солнце. Его окружал невысокий кустарник, как бы оберегая от чужих глаз.

– Надо идти, хватит тут валяться. Вот, только куда…, – задумчиво крутил головой Василий.

Иван встал и принялся разглядывать ближайшее дерево, с целью определить, с какой стороны у того мох и где север, а где юг, но дерево оказалось неправильным – мха на нём вообще не было.

Иван увидел заросли папоротника, которые раньше не заметил. На первый взгляд, ничего не изменилось: кругом всё тот же лес, что и дома, но было много чего-то неуловимого, что давало понять, что лес чужой и было ощущение опасности, которое подтверждалось бегающими мурашками по позвоночнику. Свой лес пах нормальной человеческой жизнью, а не пустотой и безлюдьем, как этот. Иван оглядывался по сторонам. Роса с травы испарилась, в лесу запахло травами. Иван вспомнил свою матушку, она часто ходила в лес собирать полезные травы и поэтому сама пропахла ими. Притихший лес неподвижно застыл бесконечной колоннадой на голубом фоне летнего неба. Василий вынул из кармана сигареты, покрутил пачку в руках и сунул ее обратно.

– Вот, дожился, даже курить не хочется!  – сокрушённо сказал он.

И вдруг звук шагов нарушил тишину. Слева метрах в пятидесяти напрямую, через заросли папоротника и через густые кустарники брело семь закутанных в чёрные балахоны фигур. Они шли молча, одновременно ступая, как солдаты след в след, и оставляя за собой только одну цепочку утоптанных следов. Иван с Василием легли в высокую траву и затаились, беспокойно вглядываясь в странные фигуры. На фоне всех происходящих с ними событий, они ощущали себя больше зрителями, чем участниками происходящего.

Глава 2

Ладожский князь, Радослав Изборович Курчавый, сидел в народной палате и в который раз перечитывал свиток, намедни привезённый течцом из Новгорода. Это был указ великого князя киевского Владимира Святославича прибыть с дружиной в Новгород для похода на Чудь. Радослав был молод, ему совсем недавно минуло двадцать восемь лет, его стремления были благородны, а помыслы чисты. Он не пренебрегал законом и старался судить по Правде. Князь был полон сил и стремлений к добрым делам. Чуть больше года прошло, как он женился и теперь ждал пополнения в семье, и жизнь ему казалась прекрасной и удивительной. Радославу очень не хотелось уезжать от своей молодой жены. Он вдруг вспомнил, как она появилась в его жизни.

Так случилось, что не он выбрал жену, а она его. Дарёна была купеческой дочерью и приехала с отцом в Ладогу на Торг и, гуляя по городу, засмотрелась на княжеский терем и чуть не попала под копыта княжескому коню, на котором нёсся по улице с кметями Радослав. Он в один миг слетел с коня, подхватил девушку под руки, поставил на ноги, но она плохо держалась на них то ли от страха, то ли покалечена была, и всё время норовила упасть. Князь прижал её к себе и почувствовал запах фиалок от её волос. Девушка подняла голову, посмотрела на него ясными зелёными очами, и князь утонул в них, а ещё он почувствовал её крепкие налитые груди, которые крепко прижимались к нему. Ей было лет пятнадцать. Правильные, тонкие черты лица притягивали взгляд, а зелёные глаза смотрели внимательно и серьёзно.

– Женись на мне, князь, не пожалеешь, – прошептала соплюшка.

– Какая из тебя княгиня! Ты дитё ещё совсем, – так же тихо ответил ей князь.

Его сердце взволнованно стучало, он терял голову от прижатой к нему упругой девичьей груди. А девчушка прилипла к нему и замерла, только шепчет, уткнувшись ему в грудь: