"Попаданцы" в стране царя Петра

В зале остались только приглашенные гости, официанты, дожидавшиеся прихода хозяина заведения, недружно поздоровавшись, немедленно удалились. Федор Владиславович неторопливо обошел вокруг стола, крепко пожимая протянутые руки. Время от времени останавливаясь и отвечая на поздравления с юбилеем ресторана. Собравшиеся, крепкие мужики в возрасте от сорока до пятидесяти или немного больше, в основном занимались торговлей, гостиничным бизнесом или содержали кафешки и рестораны. По мнению Федора Владиславовича, они и составляли высшее общество города. В компанию к ним затесалась единственная женщина — хозяйка небольшого швейного цеха. Каждый из собравшихся начав собственное дело в лихие девяностые почти с нуля, сумел сколотить приличный капитал, и к десятым годам двадцать первого века, как и Романов стал в масштабах маленького города известным предпринимателем. Кто-то конкурент, кто-то приятель, но всех их собрали общие непростые проблемы. Вместе они сплоченной группой безуспешно противостояли на выборах нынешнему мэру. Про каждого из них Романов знал слишком много компрометирующего перед городской властью, чтобы в известной мере не опасаться предательства и доверять им. Впрочем, и им многое было известно о грязных делишках Федора Владиславовича.

Сняв пиджак и небрежно набросив его на спинку стула, Романов уселся на свободное место во главе стола. «Жаль лишь, что никто из директоров заводов не принял предложение поучаствовать в мероприятии. Даже вечно фрондирующий директор ГРЭС на этот раз на недвусмысленные намеки Романова, отделался лишь неопределенным обещанием помогать в благом деле».

— Прошу вас, угощайтесь, — заявил Федор Владиславович и мысленно поморщился. Праздничный банкет обходился в копеечку, но по-другому собрать сливки городского общества, да еще так чтобы никто не заподозрил неладного, было невозможно. Когда гости утолили первый голод и даже пропустили по паре рюмочек Hennessy[11] и других напитков, зорко наблюдавший за ними хозяин небрежно отодвинул тарелку в сторону и дистанционником уменьшил громкость орущих на стенках музыкальных колонок.

Хотя со всеми гостями уже прошли предварительные разговоры, но еще ничего не решено. Наступил его звездный час, но эту партию он должен провести филигранно, чтобы добиться от битых жизнью и бывалых людей поддержки и участия в рискованном предприятии.

— Уважаемые друзья, — начал он заранее подготовленную речь. Собравшиеся, поняв, что начинается то, ради чего они все здесь собрались, отложили столовые приборы, настороженные взгляды скрестились на гостеприимном хозяине.

— Прошло уже три недели, когда божьим промышлением, — Федор Владиславович повернулся к углу, поискал глазами икону, не найдя, нервно дернул уголком рта. Несмотря на это правая рука размашисто перекрестилась, — мы перенеслись в семнадцатый век. И что мы видим? Российская Федерация еще не появилась и центральных московских властей больше нет, есть только петровская Русь, которая знать не знает никакого мэра Соловьева. Не страны, не законов по которым Соловьев выбирался больше нет, и кто такой он тогда? Да никто! Такой же рядовой гражданин, как и мы! У городской власти больше нет легитимности! Царь его не назначал Главой города. И встает вопрос, почему мы, лучшие люди города должны ему подчиняться? Он что подтвердил свою легитимность? Были перевыборы? Нет! А что делает наш мэр Соловьев вместо того, чтобы готовить новые, честные выборы?

Голос Романова задрожал от плохо скрываемого праведного негодования:

— Вместо того чтобы поддерживать социально-ответственный бизнес в трудное время, он ввел карточную систему для населения словно во время военного коммунизма. В администрации города образовали планово-промышленное управление, которое диктует честным бизнесменам по каким ценам продавать продукцию, словно, мы! — при этих словах он яростно ткнул себя в грудь рукой, — сами не знаем по какой цене, что нам продавать!

Романов обвел полным праведного гнева взглядом собравшихся, ответивших ему дружным согласным гулом, затем продолжил обличительную речь:

— Малейшая попытка изменить цены или продавать товары без дурацких карточек приводит к тому, что администрация немедленно запрещает нам отпуск товаров с оптовых складов, а городские чинуши отправляются по нашим магазинам и безбожно штрафуют честных предпринимателей! Я всегда знал, что Витька изрядный самодур, но теперь он еще и настоящий диктатор!

Собравшиеся разразились дружным согласным шумом.

— Да Витька ох…, — запальчиво начал плотный мужчина в рубашке с короткими рукавами и с хитрыми татарскими глазами, но в последний момент он оглянулся на единственную женщину в их компании и в замешательстве закрыл рот. Та не смогла смолчать и добавила неожиданно низким, почти мужским голосом:

— Виктор Александрович после Переноса не дает даже вздохнуть честному бизнесу, терпеть это нельзя.

— Да ещё та сволочь! Устроил тут коммунизм, не дает честным бизнесменам развернуться! — поддержал даму кто-то из собравшихся.