Попаданы (СИ)

  Времена, когда "по статистике на десять девчонок - девять ребят", остались далеко.

  На десять мужчин - семь женщин.

  Мил хватался за голову, бился в корчах, но "русские женщины" так и остались "штучным товаром".

  Слишком легки и просты, европейские ценности, затягивающие в свои сети тех, кто не желает справляться с трудностями.

  Ведь так легко и просто, не делать ничего, обвиняя всех и вся.

  Крепкие семейные пары, еще с Земли, "пробуждались" в числе первых, нивелируя эту проблему.

  Однако, скоро, очень скоро, придется решать еще и ее.

  Друиды, узнавшие, что на орбите "вертятся" больше пяти миллионов детей, больше, со своими плодами к взрослым не подходили, дожидаясь "молодую поросль", как сказала Малика.

  Вот и еще одна проблема, которая нарисуется, как ты не крути.

  Мил устало потер глаза и снова покачал головой.

  - Мил. - Кат щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание. - Ты обещал меня отпустить. Не хочу я уже с людьми общаться. Видеть их не могу! Да и они меня, не горят желанием...

  - Кат. Давай, к этому вернемся через полгода. А лучше - год! - Мил скривился. - Запустим производство и катись, на все четыре стороны!

  Кат сжал кулаки и вышел из кабинета не прощаясь, с прямой, как стрела, спиной и "мертвыми" глазами.

  "Вот и еще одна проблема!" - Признался самому себе Мил, делая пометку, что мурыжить такого человека, как Кат, до бесконечности, не получится.

  Хорошо если он сломается.

  А если - взорвется?!

  Да вся гвардия, все сто пятьдесят тысяч человек - легко шагнут за ним, слушая ту, самую первую сотню, что шла за Катом, зная, что он не предаст, не обманет и не бросит.

  Вместе они, вместе, "пропахали носом" всю поверхность Матушки, от острова, до острова.

  Каждый камешек, каждая военная база - все это - Кат, хоть он так и не считает.

  И нельзя отпустить - уйдет он, потянутся за ним сотни молодых, покидая планету, ведь пример - заразителен!

  Трехэтажное здание, построенное еще одним из первых, в городах-передержках, для спускающихся с орбиты, уже стало мало, не вмещая всю администрацию.

  "Столица нужна, столица!" - Мил уткнул локти в столешницу и упер в ладони голову.

  Еще в свою бытность, начинающего писателя, именно так ему думалось проще всего - глаза затуманивались, и сознание уносилось в далекие дали, легкое, невесомое, незримое, охотясь за новыми впечатлениями.

  В этом человеке, сидящем теперь за столом, никто не узнает того, чьи книги издавались и переиздавались. Их хаяли или хвалили, а автор так и сидел за своим стареньким компом, пил черный чай и уносился мыслями в дальние веси, в поисках того единственного зерна, посадив которое, он сможет вырастить свой новый роман.

  Матушка, с ее друидами, отсутствием спутника и ровным климатом - как по заказу, бери и строй "Дивный, новый мир".

  Не строится новое, если старое не отпускает.

  Не зря, совсем не зря, Кат вытребовал себе "молодых и ранних", отказавшись от генералов и маршалов той, прошлой, страны.

  Другие времена, другое оружие, другие правила.

  А сам Кат изменился в худшую сторону, став раздражительным, жестоким не в меру и циничным - оттого и ушел от своих "молодых", честно признавшись, что "дальше" он все только испортит.

  И поседел, в одну ночь и одним взглядом остановил всех, кто попытался задать вопрос - что же случилось.

  - Мил! Производственники собрались. - Помощник, вошедший без стука, напомнил о расписании. - Дела...

  "Дела", - согласился сам про себя, сидящий за столом мужчина. - Давай, Женя, запускай.

  - Кат! Кат! Стой! - Кричащий на всю улицу юноша, лавирующий в толпе "свежеспущенных" с орбиты, догнал, схватил за рукав куртки и замер, отдуваясь. - Еле поймал!

  - Поймал мыша - ешь не спеша! - Привычно произнесли губы, уже давно забывшие, что такое "улыбка". - Чего тебе, журавель голенастый?

  - "Ковчег", тебя ищет. А ты, снова, планшет забыл! - Юноша отпустил рукав и протянул мужчине планшет. - Сам же знаешь - так нельзя! Ведь сам говорил...

  Что говорил Кат, он уже объяснял пустоте: едва планшет лег в руку, только хлопок возвестил о том, что рядом стоял человек.

  Паренек, пожав плечами, развернулся и почесав затылок, направился обратно к Милу - докладывать, что "Ковчег" опять своевольничает.

  Или не своевольничает, если Мила в кабинете не окажется.

  Рубка "Ковчега", головного ТОК-а, никогда не нравилась Кату: слишком тесная, с сиденьями под инопланетные задницы и заполненная кучей всевозможного оборудования, из которого только седьмая часть, что-то важное или нужное, остальное - одноразовый мусор, над которым приходится трястись, беречь, холить и лелеять.

  Но и в этой тесной, низкой комнатешке, гордо именуемой рубкой, было нечто, что притягивало Ката сильнее самого сильного магнита, сильнее самого жесткого наркотика - обзорное окно!

  Единственное, на все четыре корабля.

  Ради него, Кат разобрал два кресла серокожих, подгоняя их под свое костлявое седалище.

  Три года тому назад, они с "Ковчегом" заключили странный договор, напрямую не касающийся никого, кроме них. Но опосредованно - всех.