Попаданы (СИ)

  Скажу правду, мы потом на эту тему с Роммом поговорили, не скрою, поведи себя обе девушки чуть иначе - было бы значительно веселее...

  Жаль, но мы с Мостовым привыкли "брать крепости", а не "сдаваться, на милость победительницы", совершенно, свято уверенной в том, что ей можно все и ей за это ничего не будет.

  - ... В 64-м? Нет, в 65-м, в Австрии... Или 71-м? Все-таки, в 71-м, такая же... Мата Хари... Пыталась вербовать меня в гостинице "Холлес". - "Мата Хари" Ромм выплюнул из себя, как что-то грязное и вульгарное, демонстрируя простой и непреложный факт - только демократия может превратить проститутку в героиню.

  Интересно, если я начну показывать Мостовому ту же "Интердевочку", "Ментов" и прочие "Бандитские Петербурги", что услышу я?

  - Наш особист, редкая тварь, кстати, - Ромм сделал глоток и отставил бокал на подоконник ВИП зала местного аэропорта, в котором мы дожидались посадки на заказанный нами личный самолет. - Долго хохотал, когда я ему позвонил и все рассказал. Пришел ко мне в номер и... Всю ночь мы с ним провели в борделе, куда он меня привез. А утром, покачиваясь, погрозил мне пальцем и отправился на боковую. Через тот бордель прошла вся наша мужская часть делегации. А завербованных - не было ни одного. Психология...

  ВИП зал, отделанный в солидных, золотисто-коричневых тонах, как напоминание о былых, лучших временах этого аэропорта казался трогательным и щемяще милым.

  Старомодные кресла, тяжелые деревянные столики и широкие подоконники, на которых так удобно сидеть, любуясь белыми и серебристыми самолетами, выстроившимися в ряд, чуть поодаль от взлетной полосы.

  - Тебе не холодно? - Ромм скосил взгляд на каменный подоконник, на котором я с удобством устроился.

  - У меня три греха, Роман Андреевич, - задумчиво пробормотал я, наблюдая, как из ангара выкатывают золотисто-синий самолетик. - У меня вокруг всегда и все - "тяжелое". Я вечно оказываюсь в воде тогда, когда надо смотреть под ноги. Но все меркнет перед самой моей большой слабостью - сидеть на подоконниках и пялиться в окно. Особенно если есть при этом кофе в руках, а за окном - самолеты. Все самые свои большие горести и беды - все я вез в аэропорт, провожал взглядом самолет, мысленно цепляя их к его хвосту и представляя, как большая птица уносит их все, в такие края и времена, что я никогда больше о них ничего не услышу. И не только я.

  - Человек взрослеет в небе... - Ромм снова принялся потреблять коньяк, словно только что открыл мне самую большую тайну в мире.

  - Где начинается авиация, там заканчивается порядок! - Вернул я ему секрет полишинеля.

  Встретившись взглядами, мы оба расплылись в улыбках - нельзя быть всегда серьезными, это портит кожу лица, желудок и больно зубам!

  Симпатичная негритяночка, в легком платьице, пригласила нас пройти на посадку, сверкнув белозубой улыбкой и блеснув черными глазищами.

  Я, засмотревшись на нее, запнулся о порог и, не подхвати меня Мостовой, за затрещавший воротник свежекупленной рубашки, полетел бы на пол, прямо к ее восхитительным, ровным ножкам, растущим от самых милых ушек.

  Заработав щелбан от друга и тихий шепот-предупреждение от рабыни о том, что девушка пользуется духами с ферромонами, я сразу поскучнел: вот так всегда, "губозакатывательная машинка" в действии.

  Пройдя под легким парусиновым навесом, мы оказались у того самого, золотисто-синего самолетика с гостеприимно опущенным трапом - откидной дверью.

  Салон самолета, чистый, свежеприбранный, ароматный, от стоящих в вазах цветов и просто лучащийся двумя улыбчивыми персонажами - пилотом и стюардессой.

  Я уже говорил, а если нет, то не грех и повториться - никогда не давайте мне возможность торопить события.

  Стюардесса оказалась стюардом, точнее, пилот оказался стюардом, а стюардесса - пилотом.

  Через десять минут, по трапу взбежала уже знакомая "шоколадка", теперь уже в униформе и без малейшего следа духов, так сносящих крышу. По крайней мере - у меня. За Ромма ничего не скажу - он завороженно бродил по салону, прикасаясь к отделке сидений (из кожи), стенным панелям (могу ошибаться, но - красное дерево, как минимум) и полировке стола (тут и к бабке можно было не ходить - дуб!).

  - Зайди, унитаз проверь... Должен быть золотой, с подогревом... - Пошутил я, а этот наивный коммуняка кинулся проверять!

  Вернулся потрясенный - так и оказалось!

  Обещаю, отныне, свои шутки держать при себе...

  - Я рада приветствовать Вас на борту моего самолета. - Девушка-пилот, одернув юбку, приземлилась в кресло, напротив меня. - Меня зовут Дженни Траволта...

  - Офигеть! - Вырвалось у меня и слава звездам, что не на русском. - Случайно не дочь?!

  - Я так плохо выгляжу?! - Ужаснулась девушка и звонко рассмеялась. - Пра-, пра-, правнучка!

  Для надежности, на каждом "пра-", девушка разгибала пальчик, проверяя, не ошиблась ли?

  - Верю. - Поспешил я признать точность информации. - Что-то не так, госпожа капитан?

  Дженни смутилась от моего обращения, а я вновь проклял свой язык.