Попадос 2. Спасти Государя-императора!

Тут только я понял, тут только осознал, что я действительно изменил прошлое! Я вчистую выиграл Русско-Японскую войну. А значит - я спас Россию и от революции 1905-го года! Родина и Государь спасены! И хотя конечно полностью расслабляться не следовало, хотя еще не все опасности были изничтожены, я почувствовал, что можно позволить себе краткую передышку. Тем более, что к нам уже тащили золото и полуголых девок.

* * *

Что Вам сказать, судари мои. После нашего возвращения из победоносного заграничного похода, жизнь моя, казалось, превратилась в райскую грезу наяву. На всех полустанках наш эшелон встречали восторженные толпы россиян, сопровождая нас восторженными криками и овациями. Девушки дарили нам букеты цветов и свои поцелуи. Шампанское с черной икрой, у нас с Никитосом не иссякало. Отсылая из своего купе очередную девицу, выразившую мне ночной порой благодарность, я элегантно прикрывал рукой отрыжку от шампанского, и предвкушал моя скорую встречу с ненаглядной Машенькой. Жизнь была прекрасна!

Мыслил ли я, что именно в этот момент моего величайшего триумфа, судьба готовит мне еще один сюрприз? Но впрочем, обо всем по порядку.

В тот день наш поезд был уже на подъезде к столичному Санкт-Петрбургу, неторопливо проезжали мы его прекрасные пригороды. Вдруг, раздался стук в дверь, и на пороге появился мой дражайший друг Никитос. Он был несколько бледен, серьезен, и кажеться даже трезв. Последнее обстоятельство, конечно же удивило меня больше всего.

- В чем дело, Никитуа, мон ами? - Весело вопросил, я и умял из серебрянной в виде осетриины чаши, ложечку черной икры, запив её шампанским.

- Валерий, на прошедшем полустанке мне передали срочную телеграмму, - сообщил Никитос, сжимая в руке бумажку - наконец-то отыскались твои родственники!

- Тысяча чертей! Наконец-то, - я вскочил с диванных подушек. - Но где же они? Где мои дорогие?

- В том-то и дело, что совсем рядом, - возбужденно заговорил Никитос. - Согласно телеграмме, семейство Дворских проживает буквально в двух верстах от следующей станции. Мы с тобой высадимся на следующей остановке, возьмем экипаж, и через несколько часов ты уже сможешь обнять членов своей славной фамилии!

- Погоди, погоди, - сказал я, - а как же запланированная встреча в Петербурге? Ведь весь народ, и сам государь-император будут ждать нас там?..

- Я уже обо всем договорился, - самодовольно отмахнул рукой Никитос. - Я телеграфировал в Петербург, и государь-император, с учетом твоих заслуг и того как долго ты был разлучен с родными, согласился перенести триумф в Петербурге назавтра. Более того, - Никитос уставился в бумажку, - цитирую: государь наш, по своей монаршей милости сам изволит выехать на встречу, на загородную прогулку, чтобы познакомится с семейством, из которого вырос один из славнейших российских героев.

- Сам государь?! - Ахнул я.

- Сам!

- Никитос! - Завопил я. - Я самый счастливый из смертных! Дай же я обниму тебя!

Мы радостно обнялись, и захохотали.

- Однако, - сказал первым опомнившийся Никитос, - у нас мало времени. Тебе еще нужно приготовиться к встрече.

Действительно, долгое празднование отложило некоторый отпечаток на мое лицо. Многочисленные засосы на шее, мешки под глазами от выпитого шампанского могло произвести неблагоприятное впечатление на мою благородную родню, в случае, если они не окажутся поклонниками гусарских доблестей.

Я выкликнул проводника, и потребовал себе горячую воду, бритву, и мешок со льдом.

* * *

Вот мы уже с Никитосом едем в экипаже. Легкая рессорная коляска, влекомая двумя лошадьми ходко несется, подпрыгивая по сельской дороге .Кучер о и дело понукал своих лошадок, но все равно, мне казалось, что мы едем слишком медленно. Между тем, чем дальше мы отъезжали от железной дороги, тем более пасторальным и буколическим становился пейзаж. На полях трудились не покладая рук крестьяне, иногда вдалеке мы видели милые моему сердцу белые усадебки местных помещиков. Я же в уме повторял благообразные фразы, которыми должен был попотчевать милых родственников, в момент воссоединения нашего.

- Ну долго еще?! - Рявкнул я на кучера.

- Почитай уже приехали, ваша милость, - отозвался кучер.

- Вот сейчас на эту тропинку, и будем на месте.

Действительно, коляска наша повернула с дороги на тропинку ,мы проехали через редкий лесок, и - кучер сказал тпру-у - и остановил наш возок.

- Прибыли, ваша милость, - сказал кучер.

Я осмотрел открывшийся моим очам вид. Здесь за леском оказывается тоже тянулись поля. Мы же стояли перед какой-то грязнущей маленькой деревней. Скученные вокруг ней поля были нарезаны на мелкие наделы. У крайнего дома какой-то тощий, заморенный до крайности оборванец в мешковине, шел за старой клячей, впряженной в деревянную соху, и с натугой боронил неподатливую землю.

- А где же владения Дворских? - обернулся я к Кучеру.

- Ну уж, владения, - хмыкнул кучер. - Вон та изба, с краю деревни, как раз Дворских, - она и есть. Да вот и сам Ванька Дворский землю пашет, оборванец этакий...

- Ты! - Задохнулся я. - Ты куда меня привез, образина?!