Попадос (СИ)

— Мэд? — Прошла к кровати и легла, страдальчески взявшись за голову. Будем изображать слабенького, страдающего омежку.

— Куда-то ходил, Лиатт? — подняв бровь и откладывая книгу на стол, спросил он.

— Да, думал прогуляться по саду, воздухом подышать, но понял, что не хватит сил на прогулку, решил вернуться и не рисковать здоровьем. Вторую шишку на голове точно не перенесу. — При этом мягко улыбнулся, глядя Мэду в глаза. — Могу я тебя попросить, чтобы ты извинился перед папой и гостями за мое отсутствие на ужине? Я не в состоянии высидеть весь ужин, боюсь опять всех напугать своей слабостью. И передай, пожалуйста, Солису, пусть принесет чего-нибудь легкого перекусить. Меня клонит в сон, хочу сегодня лечь пораньше. — Набрала в легкие воздуха, и извиняющимся голосом, стеснительно глядя на Мэда из-под ресниц, произнесла: — Вымотался почему-то.

— Передам. Один вопрос, Лиатт, и я оставлю тебя в покое.

Да вали ты уже отсюда, сука, побыстрее! Внутри все дрожало от нетерпения и страха перед неизвестностью. Вдоооох — выыыдох, Лиана! Ты спокойствие. Ты само спокойствие.

Робко взглянула на Мэда, взглядом предлагая задать вопрос.

— Расскажи мне про Буса. Чтобы я мог доверять тебе, я должен знать правду.

Снова здорово! Мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус.

— Мэд. Здесь Буса нет. И клянусь тебе, что с ним не спал… Ну, как не спал… Не трахался. Ты даже представить себе не можешь, как заблуждаешься в отношении Буса. Это просто недоразумение. Ты можешь мне не верить, но я тебе не соврал ни в одном слове. Ни разу.

— Лиатт. Мне очень хочется верить тебе. Очень. Не исключено, это амнезия на тебя так действует, ведь с момента падения ты действительно ведешь себя по-другому. Но я должен знать все аспекты твоей жизни, прежде чем мы сочетаемся браком, чтобы впоследствии не было никаких сюрпризов, на которые я не мог бы повлиять. Возможно, ты не врешь. Но ты и не говоришь всей правды.

— Один-один, Мэд. Ты тоже не говоришь мне всей правды.

Вот стервец! И правда, у него нюх на людей. Рентген у него встроенный, что ли?

— Тебе есть что мне рассказать, Лиатт?

«Я не доверяю тебе, красавчик. Ты мне тоже нравишься, но это не играет никакой роли. Потому что ты тоже всем врешь», — пронеслось у меня в голове.

— Моя история столь необычна, что времени рассказать тебе не хватит и суток. А ты меня сегодня вымотал настолько, что и двух слов не свяжу. Я готов рассказать тебе всё. Всю свою жизнь… но вот беда — ты не готов ее понять, Мэд. Понять и принять. Прости, пожалуйста, голова разболелась. Давай завтра поговорим?

Мэд подошел ко мне, взял руку и поцеловал в ладошку, проведя носом вдоль нее. — Отдыхай, тоу! Завтра я постараюсь тебя понять.

Хлопнула дверь, и я вскочила, кружа по комнате. Сколько времени прошло? Десять минут? Пятнадцать? Черт, что же брать? Как пройти незамеченной?

Подскочила к столу, выдвигая ящики, разглядывая содержимое, но не понимая, что мне может понадобиться в пути. Судорожно схватила книгу, которую читал Мэд, засунула за пазуху и прокралась к двери. Так. Обувь удобная. Одежда… ну, тоже… Пора.

Вышла за дверь и быстрым шагом, почти бегом, заторопилась прямо по коридору, потом по лестнице вниз. Центральный вход не мой. Мой налево. В доме было пустынно. Очевидно, все прислуживали на ужине, тем паче, что слуг в поместье было мало. За окнами стремительно темнело. Прошла по длинному коридору мимо каких-то хозяйственных помещений и уткнулась в дверь.

За дверью был Тусио. Он бросился ко мне и схватил за руку.

— Быстрее, Биби! Я так волновался! Как все прошло? — Он вел меня дорожкой между каких-то кустов, в темноте было не разобрать. — Не подверни ногу, аккуратнее, милый!

— Потом поговорим, Тусио. Веди молча.

Через пять минут быстрым шагом мы добрались до калитки в высокой стене, вышли из нее и прошли вдоль дороги с твердым покрытием.

— Милый! Я переиграл наш план! Мы не будем садиться в дуэсс, потому что отследить, где мы вышли, будет легче легкого. Мы сразу пойдем в сторожку. Иди за мной, не споткнись, любимый!

Петляя по тропинке, куда мы свернули полчаса назад, я выдохлась быстро. Тяжелый был день. Но на свежем воздухе, в лесу, это казалось почти прогулкой. На небе зажглись звезды, и они были совершенно другими! Две луны — или как их там, хорошо освещали небо, и было не темно, как у нас, а очень даже хорошо видно. Настроение было приподнятым. Воздух свободы пьянил и радовал. И я нисколько не жалела о побеге.

Вот нисколько. Совсем. Пресовсем. Ну, может, капельку. Маленькую капельку. Ну, чуть больше.

А потом вдруг вспоминала Мадса Миккельсена в роли Ганнибала — тоже с виду приличный человек. А что вытворял?

Если бы не разговор про комнату в подвале, я бы осталась. Да я бы и сейчас могла вернуться, пока не поздно, и все переиграть. Слишком уж серьезным был Мэд. Слишком хотелось верить ему. После того подарка к свадьбе, где он обнажил душу и член. И в последнем разговоре. Но нет. Как он там говорил — «внешность обманчива»?

Вскоре мы подошли к густым зарослям, за которыми виднелись развалины дома.

Тусио остановился и сказал: