Попал (СИ)

— Вона как все посчитал да разложил. Не по людски это — на чужой беде наживаться, летна боль. Грех великий.

Я даже онемел от такого поворота. Вот, блин, моралист-самоучка! Хотя, по большому счету, он прав. Есть в этом нечто подловатое. А с другой стороны, что плохого в том, что в местах охваченных не шуточным голодом окажется дополнительно несколько тысяч пудов зерна, пусть и дорого. Сдается мне, что в реальной истории дороговизна хлеба, была обусловлена еще и хреновой логистикой. Не успевали купцы за навигацию вывезти больше хлеба. Поэтому если Жабин во время подключится, то возможно и цена зерна, чуть упадет. Все эти расклады, после некоторого молчания, я и выдал озадаченному деду, добавив:

— Ну а если наживаться на голоде ему претит, то пусть зерно дешевле продает, только это все зря, просто тогда на его хлебе кто-то другой наварится.

Дед хмуро глянул на меня. Ему явно не нравилась идея торговли хлебом во время голода. Но приведенные аргументы, хотя и не убедили, но несколько поколебали его уверенность в аморальности этого предприятия:

— Летна боль! Ишь как на изнанку все вывернул! Ладно скажу Федьке, а там пусть сам решает.

Я хотел было поговорить о нашем участии в спекуляции зерном, но посмотрев на деда, решил пока промолчать, а то ведь и схлопотать таволожкой по заднице не долго. Почему-то был уверен, что не посмотрит дед, на мою якобы взрослость, отходит прутом за милую душу.

Возьмусь-ка я лучше за подготовку к экспедиции за золотишком, и начну с экипировки, то есть с одежды и обуви. Ну не нравились мне местные сапоги с их узкими и длинными голенищами, и поддевки не нравились. Решил берцы себе пошить, ну и куртку со штанами похожими на те, в которых на рыбалку ходил в прошлой жизни.

Дед не мог сначала взять в толк, зачем нужно шить какие то непонятные «берцы», когда есть вполне нормальные сапоги. Но я его убедил, сказав, что берцы удобнее, а во вторых хочу научиться шить обувь. Второй аргумент оказался весомым. И вот мы с Архипкой учимся сапожному ремеслу. Дед быстро просек идею берцов, сказав, что это те же сапоги, только голенища пониже, да есть еще дополнительное приспособление для шнуровки, которые он назвал «ушами». Показал, как при помощи специального шила прошивать дратвой голенища и носок. Мы с Архипкой тягали эту проклятую дратву, до крови изрезав пальцы, отчего идея пошить берцы показалась мне уже не столь привлекательной. А под конец меня поразили деревянные колышки для подошвы. Понравилось их заготавливать и забивать в проделанные шилом отверстия.

Как бы там ни было, берцы мы с Архипкой, в конце концов сгондобили. Получилось конечно не совсем то, о чем мечталось, но надев их на ноги и затянув шнурки, сделанные из сыромятной кожи, почувствовал себя в них вполне сносно. Главное они фиксировали лодыжки, что не маловажно при ходьбе по камням.

Дед посмотрев на нас, почесав бороду и затылок, взял да и сшил себе такую же обувку и, надо сказать, вышло у него гораздо лучше, чем у нас. Под это дело подкинул ему идейку о металлической окантовке отверстий под шнуровку. Дед справился и с этой задачей. Взял медную пластинку проковал потоньше, отжег и, свернув в небольшие трубочки, расклепал их в отверстиях, проворчав, что это надо было делать на заготовках «ушей». Правда для этого ему пришлось изготовить немудрящий инструмент, ну и отлично — не последние берцы тачаем.

Полотно на штаны и куртку нашлось у тетки Степаниды. Грубоватое и крепкое, оно вполне подходило для моих целей. Единственный недостаток это цвет — светло серый. Ну не было у меня желания отсвечивать в лесу, хотелось чего то более камуфляжного. Помогла Баба Ходора, выдав изрядную охапку сушеных растений, и наказав, выварить полотно в отваре из этих трав. Применив рекомендованную технологию, получил нечто грязно-зеленое с разводами. Тетка Степанида заругалась, испортил мол ткань, но я, просушив и разгладив полотно, решил, что лучше и не надо. Теперь надо было найти того, кто возьмется пошить куртку со штанами. Сам я на такой подвиг был не способен, хватило и берцев. Тетка Степанида тоже отказалась, сказав, что такое шить не умеет, да и никто в селе не возьмется за пошив такой странной одёжки.

Снова пошел за советом к Бабе Ходоре. В хате знахарки, за столом сидела Катька Балашова и, прикусив кончик розового язычка, что то старательно корябала карандашом на листке бумаги. Я бодро поздоровался с хозяйкой и девчонкой, и хотел было спросить знахарку о наличии в селе портнихи, но та опередила меня сказав:

— Садись с нами чаевничать. Вон Катюша вкусных плюшек напекла, а у меня чуток медка есть. — И лукаво улыбнувшись добавила: — Знаю ведь, любишь плюшки то с медком.